От этих слов Лиза чуть не лопнула от злости. И на этом они расстались, окончательно став врагами.

После ухода Ионни Лиза, складывая в кучу свои колбасы, продолжала негодовать на то, что он из-за двух тысяч марок стал таким напыщенным гордецом.

— Тоже воображает из себя невесть что… Подумаешь — богач.

Но потом Лиза призадумалась. От кого-то она слышала, что у Ионни был лотерейный билет, который мог выиграть двадцать тысяч. И тут мысли Лизы приняли иное направление. Раздираемая любопытством, она решила разузнать обо всем. И с этой целью пошла к знакомой торговке, которая была в курсе всех Ионниных дел.

Прикинувшись простодушной, она ей сказала:

— Этот босяк Ионни хвастается своим богатством, а я-то наверно знаю, что у него и медной монеты за душой нет.

Тут знакомая торговка попалась на удочку. Однако у нее были неверные сведения о том, что Ионни выиграл не две, а двадцать тысяч. Эту преувеличенную цифру она и сообщила Лизе.

Прошел день. Ионни очухался от первой радости. И тут ему пришло в голову, что, пожалуй, следует как-то отблагодарить коммерции советника за эти тысячи.

Во фраке и в цилиндре Ионни приплелся в контору старика Ионса Лундберга. Лишь брюки и ботинки портили праздничный вид Ионни, напоминая людям о его прежнем босячестве.

Старик Лундберг спросил его: „Ну, что, Ионни?“ Но Ионни не знал, с какого конца ему начать, и только торжественно таращил свои глаза. Но потом Ионни подошел к печке, солидно сплюнул в стоявшую там плевательницу и, собравшись с духом, заявил, поглядывая на старика исподлобья:

— Пришел поболтать о билете, что подарил мне коммерции советник.

Ионни утерся рукавом и добавил:

— Поперло мне. Подвалило две тысячи.

Ионе Лундберг уже знал об этом выигрыше. Счастье его тезки до некоторой степени, пожалуй, даже растрогало его. Перелистывая счетные книги, он сказал почему-то по-шведски:

— Ну что ж, это был хороший лотерейный билет.

И тут старик стал давать наставления Ионни, как поступить, чтоб не пропить деньги. Он посоветовал Ионни переселиться в деревню, купить там небольшую хибарку и начать новую жизнь.

— Иначе, — сказал он, — из тебя выйдет отчаянный бездельник или бандит.

Потом старик стал рассказывать о самом себе. Оказывается, в десятилетнем возрасте он начал с посыльного, имея в кармане всего лишь десять пенни.

Старик хвастливо изрек:

— Ну, а теперь у меня миллион. И даже несколько больше.

От такой огромной суммы Ионни не мог сдержать своего восхищения.

— Черт побери! — сказал он и тут же добавил! — Воображаю, сколько денег в этом миллионе!

Старик Лундберг пришел в хорошее настроение и пояснил добродушно:

— Миллион — это такие большие деньги, что на них можно купить огромный дом величиной в целый квартал.

От этих цифр у Ионни все перемешалось в голове. Он стоял и только сплевывал, не будучи в состоянии что-либо произнести. Листая свои книги, старик сказал:

— Из тебя, Ионни, может получиться богач. Ты тоже сможешь стать миллионером, если, конечно, не будешь пить и начнешь понемножку спекулировать.

Углубившись в свою счетную книгу, как будто бы там что-то было записано насчет Ионни, старик с уверенностью подтвердил:

— Да, Ионни, ты не умрешь, пока не добудешь себе миллиона. Но для этого, повторяю, перестань пить и начни спекулировать. И тогда в твоем кармане будет миллион.

Ионни молча слушал эти речи, искоса поглядывая на старика.

— Ну так как же, Ионни, а? — спросил Лундберг. Ионни стоял как ошарашенный, не находя никаких слов для ответа. Потом, подойдя к плевательнице, он сплюнул и только уж после этого почувствовал возможность ответить на вопрос старика. Он ответил:

— Да, конечно… Если коммерции советник заговорил о доме в целый квартал, то… Ведь одного кирпича сколько потребуется для такой громады…

В общем Ионни вышел из конторы совсем обновленным человеком. Он решил последовать совету старика — приобрести земельный участок. Им вдруг овладела непомерная жадность и желание поскорей разбогатеть. И чем усердней он старался разобраться, сколько денег в одном миллионе, тем сильней разгоралась его новая страсть.

Сначала Ионни решил было купить небольшой деревенский домик, как посоветовал ему старикашка Лундберг. Однако мысль о миллионе стала увлекать его к иным решениям. Простой деревенский домишко уже никак не удовлетворял его. Ионни стал мечтать о настоящем доме, сперва маленьком, потом большом. А под конец мечты его остановились на огромном поместье.

Безумная скупость вдруг овладела им. Он даже стал избегать своих друзей, чтоб те не напрашивались на выпивку.

Один неплохой его приятель, некто Риекки, подошел к Ионни, когда тот сидел в порту на тюках. Этот Риекки, надеясь получить глоток водки, заискивающе сказал:

— Поднеси мне, Ионни, немного, а?

Но Ионни сделал вид, что он не услышал этого вопроса. Он достал из кармана колбасу и, приготовившись завтракать, с невинным видом проговорил:

— Вот колбаски себе купил на рынке… Случайно встретил там одного своего друга… Интересную новость он мне сообщил… Оказывается, Косси Рампери нанялся на „Полярис“ и теперь уехал в Марсель…

Таким приемом удалось пресечь планы Риекки.

Тяжелый колокольный гул висел в неподвижном горячем воздухе. С аппетитом уплетая колбасу, Ионни на всякий случай добавил, прислушиваясь к церковному перезвону:

— Да, гудит колокол. Интересно знать: кого это бог прибрал?

Между тем любовные дела Ионни сами собой улаживались. Колбасница Лиза узнала и от других, что именно Ионни достался главный лотерейный выигрыш в двадцать тысяч. По странному совпадению Лиза тоже обладала небольшим капитальцем в две тысячи. Однако многие поговаривали, что у нее не две тысячи, а около двадцати.

И вот Лиза стала усердно помышлять о замужестве с Ионни. Ведь имея двадцать две тысячи, можно бросить рыночную торговлю и открыть шикарный магазин, о котором она мечтала всю свою жизнь. Хватит, хватит ей дрожать на морозе.

Недолго думая, Лиза принялась за дело.

Когда Ионни шел по базару мимо ее прилавка, она стала кокетничать с ним. Сладчайшим голоском она заворковала, увидев его:

— Ишь ты… Тоже скажет какие слова… Получите, говорит, с этой тысячной…

Да, так коварно и льстиво могла произнести только настоящая женщина-соблазнительница.

В сущности говоря, это было прямое сватовство. Но Ионни не догадался о сложном ходе этих слов. Он даже с удивлением спросил ее:

— Ты что это, Лиза, сегодня так любезничаешь со мной?

Толстая Лиза, улыбаясь, заворковала еще нежней:

— Тоже скажет…любезничаю с ним…

Она думала, что он уже все понял, и поэтому продолжала ворковать:

— Ах, этот Ионни… Вытащил другую тысячную и говорит — может, эта подойдет?.. Ведь найдет же сказать такое…

Ионни растаял от таких ласковых речей, однако ничего особенного в этом не заметил. Собираясь уйти, он ответил на ее щебетанье:

— Да хватит тебе, Лиза, зря трещать.

Но, расставшись с Лизой, он начал недоумевать, почему она так приятно и нежно обошлась с ним. О настоящей причине он, конечно, не догадывался.

В порту он присел на какой-то ящик и принялся по привычке кормить хлебными крошками своих верных друзей — голубей. Однако мысли о странном поведении Лизы не покидали его.

В это время к нему подошел Ханкку и спросил:

— Кажется, опять голубей кормишь? На это Ионни ответил:

— Да нет, просто так сижу.

Кончив кормить птиц, он добавил:

— Ломаю себе голову, почему Лиза сегодня так ласково шутила со мной и сама сияла, как солнце.

Ханкку тоже не мог сообразить о причинах этого явления, но, чтоб поддержать разговор, он сказал:

— Ведь у баб привычка такая. У них вечно рот до ушей.

До прибытия парохода „Полюкс“ они могли бы продолжить разговор о Лизе, но их охватила лень. Солнце палило нещадно. Над портом в прозрачном воздухе кружились морские птицы. Вяло зевнув, Ханкку едва выдавил из себя несколько слов: