Их должно быть тринадцать, судя по словам Дороти Джерард и его матери.

Если Марджори здесь – то четырнадцать.

Пятнадцать с Томазиной.

Ник считал и пересчитывал, и ему становилось все страшнее и страшнее. На поляне в Гордичском лесу было шестнадцать фигур в плащах с капюшонами.

16

Томазина пришла на поляну уже вне себя от страха, потому что ее присутствие в любую минуту могло быть раскрыто. Это было неизбежно, так как ни у нее, ни у Марджори не было масок. В старые времена их не надевали. Тогда женщины не делали ничего такого, за что им было бы стыдно и хотелось спрятать лицо за маской.

Капюшоны – это почти ничего, к тому же Томазина не привыкла гулять в лесу ночью и ее пугал каждый шорох. Она чуть не завопила от страха, когда одна из женщин строго приказала другой погасить фонарь.

Томазина не ожидала, что это предприятие будет таким опасным. Всеобщее возбуждение напоминало ей о толпах во время боя с быком или медведем… или во время публичной казни.

Мигающие фонари по краям поляны рождали странные длинные тени. Томазина мечтала о темноте, считая, что все может кончиться добром, только если тучи скроют луну.

Все стихло, когда одна из женщин с кувшином направилась к камню.

«Это не Вербурга», – подумала Томазина. Слишком она молода. Ни лицо, ни фигуру невозможно было угадать под плащом с капюшоном и маской, но поступь у нее была легкая и упругая, а когда она заговорила, у Томазины не осталось сомнений. Звучный взволнованный голос Агнес заполнил поляну.

– Вот тайная мазь, сестры! – провозгласила она. – Сегодня мы взлетим высоко над землей. У нас будет власть над небом!

– Еще чего! – крикнул кто-то.

Томазина не узнала голос, но Марджори крепче сжала ее руку, и Томазина поняла, что ей известна вторая женщина.

Глядя на ту, которая стояла чуть в стороне от остальных, как раз напротив Томазины и Марджори, Агнес, казалось, чего-то ждала.

Женщина двинулась по направлению к камню, но не успела она приблизиться к нему, как раздался страшный грохот. Последовавшая затем вспышка света ослепила всех. А потом появился дым. Все, как Дороти рассказывала Марджори Кэрриер.

Из дыма материализовалась явно мужская фигура в черном.

Томазина испугалась, словно не знала, что это лишь искусный трюк. Сердце у нее чуть не выскакивало из груди, и дышала она с трудом, глядя на страшное видение.

Агнес упала на колени и от неожиданности уронила кувшин, который, ударившись о камень, разбился. Задрожав от страха, Агнес поползла прочь от камня – туда, где стояли остальные женщины.

«Это всего лишь человек, – убеждала себя Томазина. – Огонь – это огонь, дым – дым.»

Тем не менее совсем избавиться от страха Томазина не могла. А что, если они ошибаются? Если это в самом деле сверхъестественное существо? Если сам Ричард Лэтам вернулся из царства мертвых?..

Марджори тоже была в страхе и отчаянии. Она должна была бежать к духу, но не двигалась с места, и Томазина понимала причину ее промедления. Они обе не стремились действовать.

Томазина разрывалась между страхом перед неведомым и непонятным и своей клятвой положить конец всякой нечисти в Гордичском лесу. Но прежде чем она на что-то решилась, откуда-то возникла еще одна фигура в темном плаще.

Она подбежала к камню прежде, чем ее успели остановить, и неожиданно сорвала с духа маску, открыв человеческое лицо.

– Обманщик! – завопила она. – Мошенник! Убийца!

Майлс Лэтам побледнел, а потом его охватила ярость. Он схватил Фрэнси за плечи и стал ее трясти, не обращая ни на кого внимания.

– Ты сошла с ума?! Я никого не убивал!!

– Ты убил Генри Редиха, чтобы добраться до меня! – кричала она ему в лицо. – Ты сунул ту страницу ему за пазуху. Значит, ты отравил и своего брата!

Они были так заняты друг другом, что не замечали сердитого ворчания собравшихся женщин. Томазина дернула Марджори за рукав, предлагая ей отойти подальше. Женщины злились, и на поляне стало вдвойне опасно.

– Пойдемте домой, – попросила Томазина. – Никто не заметит, если мы сейчас исчезнем.

Марджори не обратила внимания на ее просьбу, напомнив, что не просила Томазину ее сопровождать.

– Если кто и виноват в двойном убийстве, то это ты – Фрэнси Раундли! Как ты собиралась избавиться от меня, когда я тебе надоем?

Из гула голосов послышались угрозы.

Майлс поднял голову, вспомнив вдруг, где он находится. Длинные в неровном свете тени женщин окружали камень, и это пугало его. В общем-то это были простые деревенские женщины, однако плащи с капюшонами делали их неотличимыми друг от друга и оттого необыкновенно смелыми.

Томазина видела, как изменилось выражение глаз Майлса. Пот выступил у него на лбу, и он еще сильнее вцепился в плечи Фрэнси. Только теперь он понял, что оказавшись просто мужчиной, который их обманул и сделал из них дур, он подверг себя нешуточной опасности.

– Майлс, отпусти меня! – приказала Фрэнси.

Он дернул головой и, обведя взглядом собравшуюся вокруг толпу, с недоверием уставился на свою любовницу.

– Ты этого хотела? Хотела, чтобы они меня разорвали на куски?

– Ты их обманывал, и теперь они все знают. Так что не жди пощады.

Того, что произошло потом, Фрэнси не ожидала. Вместо того, чтобы покорно согнуться, Майлс выпрямился, отпустил Фрэнси и встал лицом к одураченным им женщинам.

– Вы не поднимете руку на дворянина!

Ему удалось их остановить, но они не рассыпались в разные стороны, а продолжали стоять, не отрывая от него глаз. Томазина не знала, что делать. Если даже Фрэнси и желает смерти Майлса, она не будет подначивать женщин. Кто-то должен встать между ними, пока не пролилась кровь! Ей хотелось заговорить, но страх сковывал губы. Она боялась и за Марджори, и за себя, потому что ярость толпы могла обрушиться и на их головы.

Понимая, что ему не убежать, Майлс осознавал растущую опасность. Отчаяние прозвучало в его голосе, когда он попытался отвести от себя ярость Фрэнси.

– Как ты можешь желать моей смерти, ведь я тебя люблю!

– Любишь?! Наверное, поэтому ты только что обвинил меня в убийстве!

– Ты первая меня обвинила! – Майлс опять огляделся. Несколько женщин придвинулись к нему. – Я и не думал тебя обвинять! – взмолился он, обращаясь к Фрэнси. – Ты же знаешь, что у меня плохой характер! Когда я злюсь, я могу наговорить много чего, но поверь мне, Фрэнси Раундли, даже если ты убила моего брата, мне все равно! Он заслужил смерть.

Даже на расстоянии Томазина ощутила охватившее их обоих страстное желание.

– Послушай, Фрэнси, я всегда тебя любил и всегда хотел на тебе жениться! Ты свела меня с ума, когда отвергла меня, и я наговорил тебе много такого, чего вовсе не собирался говорить. Ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил и буду любить!

Страстные речи Майлса завершились диким воплем, однако издала его не Фрэнси, а та женщина, которая раньше направляла Агнес. Она пробилась сквозь толпу, сбросила и маску и капюшон и встала совсем рядом с камнем.

Томазина ахнула.

– Я убила его! – крикнула Констанс.

Она оттолкнула Фрэнси и повисла у Майлса на шее, а потом принялась раздирать ему ногтями лицо.

– Я сделала это для тебя, для нас, а ты, видишь ли, любишь эту тварь!!

Фрэнси чуть было не свалилась с камня, но больше никто не вышел из толпы, кроме Вербурги, которая не могла не последовать за своей хозяйкой. Все молча расступались перед ней. Никто не знал, что делать, однако страха больше не было.

Майлс намного превосходил силой Констанс, поэтому он легко схватил ее за руки, не давая себя царапать и не сводя с нее недоверчивых глаз. Томазина поняла, что он удивлен до глубины души, узнав Констанс в предводительнице женщин.

– Ты тоже хотел, чтобы он умер! Ты мне говорил.

– Констанс…

– Я сделала так, чтобы ему подсыпали яд. Я сделала это для нас! И я дала тебе власть над этими женщинами!