– Я понимаю, что мы-то ему не нужны, но какой красавчик! – вздохнула Нина и предложила мне рассчитаться за номер, пока она перенесет вещи в машину.

Думая, что это поможет нам сэкономить время, мы сильно ошибались. Стакан не мог разобраться с компьютером. Целых 25 минут, как зачарованный, он вглядывался в экран, как будто пытался разгадать тайну Матрицы. Когда мне, наконец, удалось выйти на улицу, я чувствовала себя так, словно меня только что выпустили из тюрьмы.

– Иди сюда! – позвала меня Нина к тому месту, где она поставила машину.

Толпа, собравшаяся проводить нас, очень впечатляла. Здесь были Джем, Карим, его отец (теперь в одежде), вновь обретшая свободу Алексия, Шеф и еще два престарелых гостя, которые представились бывшей кинозвездой и жокеем.

– Они едут с нами, – предупредила меня Нина, прежде чем я успела начать прощальную тираду.

– Что, все?

– Нет, только Карим и Алексия. Им надо в аэропорт, это по пути, а Джему тогда не придется специально везти их туда.

– Тогда зачем он садится в машину? – спросила я, увидев, как он направляется к дверце нашего авто.

– Он доедет с нами до «Соник бургер», а потом вернется пешком.

– Понятно.

Много воды утекло с того момента, как я пошла выписываться из гостиницы. Как мы и предполагали, было не много грустно расставаться с Говори-правду-или-пожалеешь.

– Нам будет очень вас не хватать, – вздохнул Джем, высаживаясь около старинной забегаловки, торгующей бургерами. – Но мы же не будем терять связь? – спросил он, пристально глядя мне в глаза и протягивая записку, на которой были написаны его координаты.

В ответ я дала ему свою визитку. Он крепко сжал мою руку на прощание, и мы поехали дальше.

Никогда раньше я не ездила со скоростью 100 миль в час, но эта трасса располагала к превышению скорости. Дорога была абсолютно гладкой, с прекрасным обзором на несколько километров вперед и назад (что очень важно, иначе можно вовремя не заметить полицейскую машину). Я хотела вести машину сама, но ноющая головная боль превратилась в настоящую пытку, которая усилилась от громко орущего радио, включенного по просьбе Алексии. (Она не хотела обсуждать свое тюремное заключение, поэтому проще было слушать радио, чем пытаться найти общие темы для разговора.) Как только мы высадили Карима и Алексию в аэропорту, за руль села Нина и настояла, чтобы я прилегла на заднем сиденье. Весь следующий час меня сильно знобило, и при этом я чуть не падала каждый раз, когда Нина тормозила на красный свет. Мне хотелось кричать от обиды. Ну почему я заболела именно сейчас, на пути к Санта-Фе? Это один из самых замечательных городов Америки, где живут респектабельные и знаменитые люди. Среди них и актеры Ширли Маклейн и Вэл Килмер. И вообще, как же мой прощальный визит к Рикки? Сомневаюсь, что он захочет целоваться с больной.

– Подъезжаем, – предупредила меня Нина на подъезде к городу.

Санта-Фе можно было бы назвать саманной[11] столицей мира. Здесь все дома были округлой формы с плоскими крышами, опирающимися на деревянные шесты, и все, как один, выкрашены в розовато-коричневый цвет.

– Симпатично выглядит, – отметила Нина. – И еще мне нравятся эти связки красного перца, висящие около каждой двери.

Мы сделали круг по исторической площади, проехали мимо красивых внушительных зданий с верандами. Здесь же был и рынок, где множество индейцев торговали изделия ми ручной работы из серебра и бижутерией из бирюзы. Однако из-за болезни у меня даже не возникло желания пойти за покупками.

– Ладно, раз уж ты решила провести все свое время на больничной койке, надо постараться найти для тебя самую лучшую, – решила Нина, отправляясь на поиски гостиницы, где мы могли бы остановиться на ночь.

Оказалось, что все они здесь очень красивые с элегантными названиями: «Каса пуэбло», «Дом Анасази», «Там, где пляшет солнце». Больше всего нам понравилась гостиница «Дом пяти граций», которая располагалась на вымощенной булыжником улице Деваргас прямо напротив самой старой церкви в Америке. Эта гостиница отличалась какой-то мистической восточной красотой и предлагала бедной бредящей больной целый ряд развлечений в виде журнальных столиков с выгравированными на них слониками, ручной раскраски статуэток рыб, пускающих мраморные пузыри, в ванной, а в спальне над кроватью висел небесного цвета полог.

– Здесь великолепно, – вздохнула я, разглядывая панно со сценами из «Камасутры». – Сложно представить себе более романтическое место для свиданий.

– Видимо, в другой раз, – отозвалась Нина, плюхнувшись в низкое кожаное кресло.

– Послушай, у тебя-то как раз есть возможность, – настаивала я. – А ну, иди отсюда.

– Ты уверена? – Нина подошла ко мне и пожала мою слабую руку.

– Нет никакого смысла страдать вместе. Иди, осматривай город, будешь моими глазами.

– Я вернусь к семи. Если что-нибудь понадобится, звони!

– Хорошо.

Я отключилась сразу, как только добралась до постели. Меня разбудил звонок мобильника.

– Больничная койка Санта-Фе слушает, – просипела я в трубку.

– Алло?

Я узнала акцент.

– Джем?

– Это Белинда? – переспросил он.

– Да, вернее, то, что от нее осталась.

– Что значит – осталось?

– Джем, я умираю.

– О боже, что с тобой?

– Да нет, ничего серьезного. Просто заболела. Грипп, наверное.

– Я должен тебя проведать! – решил он.

– Мне кажется, сейчас не самое подходящее время, – отнекивалась я.

– Я должен привезти тебе козьего молока! – воскликнул он.

– Козьего молока?

– Ну да, оно тебе обязательно поможет, – объяснил Джем. – Я в Сокороро, значит, могу быть у тебя через пару часов, – сказал он, решительно настроившись выполнить свою миссию.

– Но… – я попыталась протестовать.

– Что?

– Я не в самой лучшей форме, Джем! И сейчас из меня не самая веселая компания.

– Это не важно. Я хочу тебя видеть. И вылечу тебя.

У меня не было сил спорить. К тому же, если он приедет, по крайней мере, у Нины будет с кем сходить на ужин сегодня вечером.

– Ладно, – согласилась я и, закрыв глаза, провалилась в сон.

Что это за стук? Они сколачивают мне гроб? К тому моменту, как я дошла до двери, у Джема от стука побелели пальцы, а козье молоко, которое он принес, скисло.

– Извини! – пробормотала я, с трудом понимая, что происходит вокруг, – ты уже давно здесь?

Он беззаботно пожал плечами.

– Проходи, – позвала я. Меня опять знобило, в голове будто колотил тибетский барабан.

– Бедняга, тебе надо лежать. – Джем поддержал меня.

– Я и так лежу, – отозвалась я, падая на кровать.

– Подожди! – Джем помог мне, будто я взбиралась на борт самолета. – Ты же все еще в сапогах!

– Мне все равно!

– Пожалуйста, давай я тебе помогу. – Он взялся за щиколотку, расстегнул сапоги и снял их.

– Спасибо! – выдохнула я и свалилась на подушку. Прошло несколько минут, прежде чем биение в висках успокоилось, и я смогла сосредоточиться на французе, стоящем справа от моей постели.

– Можно? – спросил он разрешения устроиться у меня в ногах.

Я позволила.

Около получаса он лежал на кровати, положив руки под подбородок, и смотрел на меня, но при этом совершенно не мешал. Я предупредила, что ему придется развлекать меня, и он рассказал мне про свою жизнь в Европе. До недавнего времени, оказывается, он работал над открытием нового магазина «Маркс и Спенсер» во Франции.

– Честно? – Джем не был похож на человека, работавшего в магазине.

– Да, вот смотри, эта рубашка оттуда. – Он отогнул воротник, чтобы показать мне эмблему фирмы.

– Такое впечатление, что она по тебе сшита, – заметила я.

Он тоже ответил комплиментом:

– Ты такая особенная, я просто это чувствую.

– Это все таблетки, – засмеялась я.

Хотя Джем и до этого упоминал о разводе, только сейчас я узнала, что у него есть маленький ребенок. Он очень переживал, что ему редко удается видеться с малышом. Может, конечно, так и было на самом деле, но мне сложно было представить его в роли отца. Он казался слишком легкомысленным. Я не могла всерьез воспринимать его, пресекая любые попытки ухаживать за мной. Правда, я бы не сказала, что он форсировал события. Но, должна признаться, что на самом деле он необыкновенно терпеливый, добрый, милый и все понимающий. Я не помню, чтобы на моем пути встречался мужчина, у которого был весь этот набор качеств. В какой-то момент я поняла, что смотрю на него как на редкий, исчезающий экземпляр, выставленный на обозрение в зоопарке. А потом я вспомнила свою мать. В течение двадцати лет мужчина по имени Чарльз смотрел на нее так, как смотрит на меня сейчас Джем. Такое впечатление, что ради нее он был готов на все, спешил выполнить любой ее каприз – лишь бы она была счастлива. Смогу ли я жить с человеком, который так предан мне? Смогу ли я вообще поверить, что кто-то захочет жить ради меня? На данный момент мне казалось, что самое большое препятствие заключается в том, что я не чувствую, что заслужила та кое обожание и поклонение. Странно, несмотря на то, что время с Джемом шло совершенно незаметно, я почему-то задумалась, за что меня полюбил Трой. С Троем у нас было много общих тем, и это притяжение усиливалось еще и физическим желанием. Рикки был просто польщен, что я обратила на него внимание, и ухватился за эту возможность. Но Джем! Я никак не могла взять в толк, чем вызвана такая его реакция. Ну почему он смотрит на меня, как на боги ню, сошедшую с небес? Это же глупо!