- Позавтракал, - сказал я.
- Там торгаши новую водку выставили, "Марсианская горькая" называется. Не пробовал?
В буфете я такую водку не пробовал. Я ее пробовал в Москве, когда два месяца назад мотался туда в командировку по дашнакскому делу. Надо сказать, водка мне не понравилась, как, впрочем, и сама столица. По периметру Кремля стояли боевые треножники марсиан, у собора Василия Блаженного сразу два, на Кузнецком мосту вообще стационарный пост оккупационных войск, кроме того, треножники охраняли оживленные перекрестки, в небе висело сразу несколько марсианских дисколетов, и вообще казалось, что это не столица нашей бывшей родины, а чисто марсианский город. И зеленые квакающие туши с открытыми присосками на щупальцах во всех городских офисах.
- Гадость, - сказал я. - Как хина. Завод имени Брынцалова в Подмосковье ее разливает.
- Говоришь, дерьмо? - с сомнением спросил Лютоплатов. - Я так и думал. Но люди берут.
- Так это из-за названия, - объяснил я. - Народу нравится. Не все марсианам нашу кровушку пить, можно и нам оторваться.
- Ишь ты! - восхитился генерал. - Надо будет парочку бутылок городскому мэру презентовать.
- Он такого не пьет, - посомневался я.
- Ничего, - строго сказал генерал. - Пусть в бар поставит и время от времени разглядывает. Ну, лети, действуй-злодействуй, орел, кондором станешь!
Вот я и полетел.
Глава третья
Дом директора школы я нашел сразу.
В любом провинциальном городке есть площадь и трибуна, с которой в дни больших праздников районные руководители возлюбили приветствовать граждан района зажигательными здравницами в честь того или иного знаменательного дня. Правда, последний раз, когда праздновали очередную годовщину независимости России, смотрелось это двусмысленно. Какой, к черту, праздник, если на улицах от оккупантов не протолкнешься, когда треножники на каждом перекрестке стоят? Американцы свой День независимости сразу же после начала оккупации отменили, одни мы впереди планеты всей. Если уж мы что-то праздновать начали, этот день у нас никто не отменит. Известный российский юморист Лев Фролов когда-то так и пошутил: в России, мол, остался один единственный день без праздничной даты, этот день так и отмечают, как День без праздника. В Сухове я сориентировался быстро. Обычно с одной стороны к площади примыкает асфальтированная улица. Если ты на нее наткнулся, можешь смело утверждать, что находишься на улице Ленина. С другой стороны, значит, обязательно будет улица Рабочая или Пролетарская.
Директор школы Никон жил на Пролетарской.
Дом у него по местным меркам был зажиточным, облицован дюралюминиевым сайдом, за невысоким забором буйно разрослась малина. Около забора светлела врытая скамейка, это значило, что директор или, что вернее, его жена не чуждались вечерних посиделок. Вот ведь какая ерунда - войны кровопролитные случаются, государства распадаются, марсиане высаживаются и захватывают Землю, а скамеечки в селах как стояли, так и продолжают стоять. И народ на них вечерами сидит, лузгает неизменные семечки и обсуждает случившиеся за день события, которыми так бедна провинциальная жизнь. Мой приезд тоже был событием, не сомневаюсь, что на скамеечках Сухова в самом скором времени станут обсуждать один очень важный вопрос - снимут директора школы с должности, или он все же найдет с проверяющим общий язык.
Резидент, как мы и договаривались по телефону, был дома. В распахнутое окно на улицу рвался сильный голос Марины Воронецкой.
И накинет мне мой марсианин
С тихой нежностью на руку жгут, -
протяжно и нежно пела певица.
Программа адаптации землян к марсианскому владычеству в действии. К ней уже все привыкли, слушая песни, написанные по заказу марсиан, на слова никто внимания не обращал, достаточно было музыки и голоса.
Выглядел Никон лет на сорок, крепкий такой мужик, с окладистой шкиперской рыжей бородкой на широком лице. Одетый в синий тренировочный костюм, он стоял на крыльце и близоруко вглядывался в меня.
- Добрый день, Анатолий Сергеевич, - сказал я от калитки.
Хозяин крепко пожал протянутую руку, но особой приветливости в его взгляде я не заметил. Впрочем, кто бы обрадовался такому визиту? Живешь себе спокойно, получаешь деньги в двух местах сразу, жизни радуешься, хороший дом, семью имеешь, авторитетом в городке пользуешься, а тут на тебя вдруг сваливается человек, который приехал по весьма и весьма неприятному поводу. Причем приехал он именно к тебе, а, следовательно, в любое время может увлечь в водоворот весьма неприятных событий, которые еще неизвестно чем закончатся.
- Проходите в дом, - сказал хозяин. - Вы еще не устроились?
- Прямо к вам, - сказал я. - Города вашего я не знаю, решил положиться на ваши советы. Как порекомендуете, так я и поступлю
- А чего тут рекомендовать, - пробурчал директор. - Гостиница у нас только одна, не "Хилтон", но жить можно.
- Лучше бы на постой к кому-нибудь, - сказал я. - В гостинице слишком много глаз и ушей, из нее затруднительно незаметно уйти и так же незаметно вернуться. А я чувствую, что мне придется так поступать.
- Если незаметно, то из частного сектора еще труднее уйти, - не поднимая на меня глаз, сказал директор. - Тут за каждым новым человеком вся улица смотрит. Что вы хотите - провинция! У нас здесь, на западной окраине, чихнешь, с восточной тут же здоровья пожелают.
Сам он уже понял, что есть у меня скромное намерение поселиться у него, хотя бы на время. А что? Маскировка неплохая - проверяющий поселился на дому у проверяемого. Для кумушек, любящих обсудить чужие дела, сразу все ясно будет: как говаривал первый и последний президент Советского Союза, консенсус достигнут, и осталось его только спрыснуть в нерабочее время. Для того проверяющий и селится к директору школы, чтобы алкогольная смычка протекала в потаенных от посторонних глаз условиях. А я уже догадался, что директора такая перспектива отнюдь не прельщает. У него на этот счет свои соображения имелись.
- Значит, в частном секторе? - задумчиво переспросил Анатолий Сергеевич. - А что, если я вас к нашему завхозу подселю? Живет на отшибе, в глаза ваши отлучки бросаться не станут. Опять же, как говорится, накормлены будете.
Ломать сопротивление директора школы в мои планы не входило. Какое же будет сотрудничество, если оно начинается с преодоления сопротивления?
- Вам виднее, - согласился я.
И сразу же лицо моего негласного помощника прояснилось.
- Вот и хорошо, - быстро сказал он. - Пойдемте в дом, Валентин Мокеич, я сразу при вас и позвоню. О делах будем говорить?
- Успеется, - сказал я. - Вы, Анатолий Сергеевич, идите, звоните. А я по вашему саду пройдусь. Хорошо у вас!
Директор ушел в дом, а я и в самом деле прошелся по саду. Директор школы был хозяйственным человеком, и разлапистые ветви яблонь, чтобы не сломались под тяжестью зреющих плодов, подперты были. И не досками, как всегда делают, а специальными подпорочками. И стволы деревьев выбелены на метр от земли - от грызунов. Даже шланг не просто брошен на землю, а аккуратно свернут кольцами и заботливо прикрыт полиэтиленовой пленкой. Это обнадеживало. Солидный в домашнем хозяйстве человек и в любом другом деле раздолбаем не будет. И имя мое он после звонка запомнил, это тоже в пользу директора школы говорило.
- Ну, вот все и устроилось, - сказал Анатолий Сергеевич, показываясь на пороге дома. - Давайте я вам дорогу покажу и с завхозом, как говорится, познакомлю. Вот только велосипед возьму.
Провожатый на велосипеде? Ну-ну.
- Да вы не волнуйтесь, - сказал Анатолий Сергеевич. - Тут недалеко, и я быстро езжу. А вы за мной поспевайте.
Ездил он и в самом деле быстро. На лидера гонки "Тур де Франс" не претендовал, но и на первой скорости за ним ехать не приходилось. Мы миновали помпезное, с колоннами, здание, около которого, сиротливо и бессильно опустив щупальца, стоял боевой треножник марсиан, выехали на улицу Ленина, и тут мой провожатый припустил, аж спицы слились в единые, кажущиеся цельнометаллическими круги.