Федералы перерыли даже подшивки старых журналов Mendax’a Scientific American и New Scientist. Может быть, они думали, что он подчеркнул где-нибудь словечко-другое и сделал его ключом к зашифрованной программе.

Конечно, федералам на самом деле нужен был только один журнал – International Subversive. Они сгребли все распечатки электронного журнала, какие только могли найти.

Пока Mendax смотрел, как федеральная полиция тщательно просеивает его личные вещи и переворачивает вверх дном его компьютерную комнату, приехал полицейский, имевший некоторый опыт с компьютерами Amiga. Он приказал Mendax’y убраться вон из компьютерной комнаты.

Но Mendax не хотел уходить. Его не арестовали, и он хотел быть уверен, что полиция ничего не подбросит в его отсутствие. Поэтому он посмотрел на копа и сказал: «Это мой дом, и я хочу остаться в этой комнате. Я что, арестован?»

Коп огрызнулся в ответ: «А ты хочешь, чтобы тебя арестовали?»

Mendax уступил, и Дэй, который был намного более деликатен, увел его в другую комнату для допроса. Он повернулся к Mendax’y и спросил с легкой усмешкой: «Ну что, как тебе полицейский рейд? Похоже на то, что рассказывал тебе Nom?»

Mendax похолодел.

Дэй мог узнать о рассказе Nom’a только двумя путями. Nom мог сам рассказать ему, но это было маловероятно. Хакерское дело Nom’a еще не дошло до суда, и Nom едва ли был в приятельских отношениях с полицией. Другой возможностью было прослушивание телефонов ближнего к Mendax’y круга хакеров, самыми подозрительными из которых была троица IS. Одновременно разговаривая с Mendax’ом и Тгах’ом, Nom изложил им историю своего ареста. Позже Mendax передал этот рассказ Prime Suspect’y – тоже по телефону. Иметь подозрения – это одно. Но услышать их подтверждение от важного полицейского чина – совсем другое.

Дэй достал из кармана диктофон, поставил его на стол, включил запись и начал задавать вопросы. Когда Mendax сказал ему, что он не будет отвечать, Дэй убрал диктофон. «Если хочешь, мы можем поговорить без протокола», – сказал он хакеру.

Mendax едва не расхохотался. Полиция не пресса. Это не тот случай, когда можно доверительно беседовать «без протокола».

Mendax потребовал адвоката. Он сказал, что хочет позвонить в Alphaline, бесплатную круглосуточную службу юридической помощи. Дэй согласился, но когда он взял телефон, чтобы осмотреть его, прежде чем передать Mendax’y, ему показалось, что там что-то не так. Гудок в трубке был на полтона ниже, чем обычно, и Дэй не мог понять почему. Несмотря на присутствие двух сотрудников Telecom и нескольких специалистов из полиции, Дэй явно был неспособен определить причину этого странного звука. Он посмотрел Mendax’y прямо в глаза и спросил: «Это захваченная телефонная линия?»

Захваченная? Вопрос Дэя удивил Mendax’a. Его удивило не то, что Дэй заподозрил его в захвате линии, а то, что он не знал, совершались ли с ней какие-либо манипуляции.

– А что, вы не знаете? – усмехнулся он.

В следующие полчаса Дэй и другие полицейские разобрали на части телефон Mendax’a, пытаясь понять, какими примочками снабдил его хакер. Они сделали несколько звонков, чтобы проверить, не перекинул ли длинноволосый юнец свой телефон на другую линию, чтобы его звонки было невозможно проследить.

На самом деле тон набора в телефоне Mendax’a был совершенно нормальным звуком телефона с тоновым набором на коммутаторе ARE-11. Он просто отличался от звука, генерируемого другими типами коммутаторов, такими как АХЕ или пошаговыми коммутаторами.

Наконец Mendax’y позволили позвонить юристу в Alphaline. Юрист велел хакеру ничего не говорить. Он сказал, что полиция может передать в суде под присягой все, что скажет хакер, и добавил, что полиция может прослушивать телефонные разговоры.

Затем Дэй попытался проявить дружелюбие, чтобы вытянуть из хакера информацию.

– Только между нами, ты Mendax? – спросил он.

Молчание.

Дэй попробовал применить другую тактику. У хакеров очень развито чувство собственного эго – струнка, на которой, несомненно, хотел сыграть Дэй.

– Ты знаешь, куча народу годами выдавали себя за тебя, скрываясь под твоим хэндлом, – сказал он.

Mendax понял, что Дэй пытается им манипулировать, но сейчас ему было все равно. Он знал, что у полиции уже достаточно улик, связанных с его хэндлом, поэтому он признал, что его зовут именно так.

У Дэя был еще один сюрприз.

– Ладно, Mendax, а что ты скажешь о белом порошке в твоей спальне?

Mendax не мог припомнить никакого белого порошка в спальне. Он не употреблял наркотики, поэтому нигде не могло быть никакого белого порошка. Он смотрел, как два офицера вносят в дом два больших красных ящика с инструментами – они выглядели, как приборы проверки на содержание наркотика. Боже, подумал Mendax. Я влип.

Копы завели хакера в комнату и показали на две полоски белого порошка, насыпанные на подоконнике.

Mendax с облегчением улыбнулся. «Это не то, что вы думаете», – сказал он. Белый порошок был флюоресцентным клеем, который он использовал, чтобы нарисовать звезды на потолке в спальне своего ребенка.

Полицейские в свою очередь начали улыбаться друг другу. Mendax отлично понимал, что происходит в их головах: не каждый, кто торчит на кокаине или на «спиде», сможет выдумать такую историю.

Один из колов ухмыльнулся и сказал другому: «Сделай тест!»

– Это не очень хорошая идея, – сказал Mendax, но его протест только усугубил ситуацию. Копы вывели его в другую комнату и вернулись к анализу порошка.

На самом деле в этот момент самым большим желанием Mendax’a было связаться с Prime Suspect’ом. Возможно, копы решили накрыть сразу всех троих хакеров IS, а может быть, и нет. Пока полиция копалась в клее, Mendax’y удалось позвонить своей отсутствующей жене и попросить ее перезвонить Prime Suspect’y, чтобы предупредить его. У них с женой могли быть трудности, но он надеялся, что она не откажется помочь.

Когда чуть позже в эту ночь жена Mendax’a дозвонилась до Prime Suspect’a, он ответил: «Да, мы здесь тоже веселимся вовсю».

Mendax прошел на кухню, где один из офицеров снабжал этикетками все увеличивающуюся гору его личных вещей, изъятых полицией. Женщина-полицейский с трудом пыталась взгромоздить его принтер на общую кучу. Она мило улыбнулась Mendax’y и спросила, не мог бы он помочь ей. Он повиновался.

Наконец около трех утра полиция покинула дом Mendax’a. Они провели там три с половиной часа и изъяли 63 пакета с его личными вещами, но не обвинили его ни в одном преступлении.

Когда последний полицейский автомобиль скрылся из виду, Mendax вышел на тихую пригородную улочку. Он оглянулся по сторонам. Убедившись, что никто не следит за ним, он подошел к ближайшему телефону-автомату и позвонил Тгах’у.

– Сегодня ночью АФП обыскала мой дом, – предупредил он своего друга. – Они только что уехали.

Тгах казался странно неразговорчивым:

– А, понятно.

– Что-то не так? У тебя странный голос, – сказал Mendax.

– А? Нет. Нет, все нормально. Я… я просто устал. Ну, значит… федералы, мм… могут быть здесь в любой момент… – Тгах еле ворочал языком.

Но все было далеко не нормально. АФП уже была в доме Тгах’а. Они были там уже несколько часов.

Хакерам IS пришлось ждать суда почти три года. Угроза уголовных обвинений висела над их головами, как дамоклов меч. Они не могли искать работу, заводить друзей или строить планы на будущее, не оглядываясь на то, что может произойти в результате полицейских рейдов 29 октября 1991 года.

И вот в июле 1994 года каждый хакер получил официальное обвинение – по почте. За эти годы у всех трех хакеров произошли существенные перемены в жизни.

Опустошенный крахом своего брака и выбитый из колеи налетом АФП, Mendax погрузился в глубокую депрессию. К середине ноября 1991 года он оказался в больнице.

Он ненавидел больницу, ее установленный распорядок и играющих в игры психиатров. В конце концов он сказал докторам, что хочет уйти. Может быть, он был безумен, но больница определенно делала его еще безумнее. Он покинул больницу и переехал в дом матери. Следующий год был худшим в его жизни.