– За любовь можно отдать все, что угодно.

– Все, что угодно, можно отдать за корку хлеба, если ты умираешь от голода. Ты, дорогая моя Кло, никогда не голодала, мне это совершенно ясно. И на фабрику ни когда не заглядывала, правда? А я там была. И вот что скажу. Дайте мне пищу, дайте крышу над головой, освободите от необходимости зарабатывать на жизнь, и тогда… если я чего-нибудь еще могу просить… дайте мне любви. А ты, Мелли, выходи замуж за своего адвоката. Играй в ту же игру, что и я. Конечно, у меня ставка выше – я в один прекрасный день стану миледи. Я начала ниже, но нацелилась выше, но мы карабкаемся по одной и той же лестнице. Фермор Холланд – мужчина привлекательный. И соблазнительный, не буду отрицать. Но не будь дурочкой, моя милая. Все это долго не продлится, а что будет потом? В лучшем случае ты пойдешь по рукам, как старое платье. Сначала его надевает леди, потом ее горничная, потом экономка… потом им моют пол на кухне… а потом его выбрасывают в помойное ведро. Нет, мои дорогие, я в жизни многое повидала. Нельзя допускать, чтобы тебя передавали из рук в руки. Любовь проходит, супружество продолжается. Не обольщайся сладкой карамелькой. Адвокат – человек рассудительный. Стал бы он вступать в этот брак, если бы твой отец не придал тебе должной привлекательности?

– Мой отец?! – вскричала Мелисанда.

– Конечно, девочка моя. Тебе повезло. Ты из тех же, что наша Люси. Ее отец купил для нее молодого многообещающего адвоката, и твой делает то же самое. А таким нищенкам, как я, приходится самим о себе заботиться. Поэтому я так и вцепилась в Тедди. Тедди не нужно приданое, ему нужна одна лишь Женевра. Мне нелегко, но такое и раньше случалось, а если смогли другие, смогу и я.

– Приданое… – растерянно повторила Мелисанда.

– Да, я все знаю – и держу ухо востро.

– У тебя ужасные манеры, – сказала Клотильда. – Боюсь, что их уже ничем не исправить. Даже если станешь миледи, все равно будешь подслушивать у замочных скважин.

– Говорят, что тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит, – скривилась Женевра. – Ну и что из того? Все равно полезно знать, что о тебе говорят – хорошее или плохое. Кто же скажет что хорошее у тебя за спиной? Мои дурные манеры не раз меня в жизни выручали. Поэтому мне и известно, какой у нашей Мелисанды добрый папочка. Тебе повезло, милочка. Мадам говорила Полли, что он подробно изучил всю подноготную твоего мистера Беддоуза и заключил, что этот молодой человек будет подходящим мужем для его паршивой овечки. В тот день, когда ты сделаешься миссис Беддоуз, твой адвокат получит кругленькую сумму и приличную практику. Он, доложу я вам, заключает двойную сделку. Получает и нашу милашку Мелли, и состояние. Ему даже чуть больше повезло, чем Фрэнсису с Люси. Эй, в чем дело, милая?

– Я этого не знала, – прошептала Мелисанда. Клотильда, Женевра и Элиза не отрывали от нее глаз.

На ее побелевшем лице как два зеленых огня горели глаза. Она молчала.

– Женевра… дурочка! – проговорила Клотильда.

Тогда Мелисанда подала голос:

– Нет, нет! Спасибо тебе, Женевра. Ты правильно делаешь, что подслушиваешь. Спасибо тебе. Дурочка-то я, Клотильда, потому что я поверила, будто он хочет жениться на мне. Я ничего не знала о приданом. Говоришь, у меня добрый папочка? Наверное, так оно и есть. Ты говоришь, кругленькая сумма? Значит, сама по себе я не так уж дорого стою, если жениху дают такие большие деньги.

Она захохотала. Женевра начала волноваться – не слишком ли много она наболтала? Первой пришла в себя Клотильда.

– Мелисанда, – сказала она, обняв подругу за талию, – ты понимаешь, так принято. За всеми благородными девушками дают приданое. Просто так принято.

– Не надо мне этого объяснять, – сверкая глазами, возразила Мелисанда. – Теперь все ясно. Я как будто повязку на глазах носила. Спасибо, Женевра, что ты ее сняла. Ах, как бы мне хотелось быть такой же умницей. Поживи я с твое в трущобах, с самого начала познала бы людей. Мы с тобой такие разные, Женевра. Ты все видишь в истинном свете, а я была такой глупой… такой дурочкой. Теперь я все поняла. Эти порядочные мужчины больше других достойны презрения. Этот адвокат, которому не терпится на мне жениться… из-за приданого. Он еще хуже тех двоих. Спасибо, Женевра. Спасибо, что раскрыла глаза на те вещи, которые мне самой следовало знать.

– Ладно тебе, – сказала Женевра. – Успокойся, дорогая.

– Понимаешь, милая, они тебе только добра желают, – объяснила Клотильда. – Они же не виноваты… И он не виноват…

– Мне надо было сразу сказать. Разве ты не понимаешь, я не могу выносить лицемерия, притворства. Они меня все обманули, кроме…

– Ну и дура же я, – сокрушенно произнесла Женевра. – Я думала, что ты все знаешь. И про Люси тоже…

– Это я – дура. Я ни в чем не разбираюсь. Живу как слепая… и не способна разглядеть правду, пока добрые люди вроде тебя не подсунут ее мне под самый нос. – Она положила девушкам руки на плечи. – Ах, Женевра, Клотильда, вы настоящие подруги. Вы не притворяетесь, что лучше, чем есть на самом деле. А те, кто строит из себя порядочных, – дурные люди, я их ненавижу. И мужчину этого теперь ненавижу. Никогда его не любила, но восхищалась им. Уважала его. Какая идиотка!

– Не надо, мадемуазель, – подала голос Элиза. – Прошу вас… успокойтесь. Нехорошо так смеяться. Это не к добру.

Женевра заключила Мелисанду в объятия и прижала к себе:

– Не волнуйся, Мелли. Мы тебя не бросим. Прости, что я тебе об этом рассказала. Я думала, что ты все знаешь… честно.

– Может, оно и к лучшему, – добавила Клотильда. – Этот брак с самого начала ничего хорошего не сулил, я уверена.

– Мелли, – обратилась к ней Женевра, – что ты собираешься делать?

Мелисанда переводила взгляд с одной на другую. Кло тильда поняла. В битве между риском и надежностью победил риск.

Мелисанда внезапно вскинула руки.

– Я свободна! – вскричала она. – Теперь я буду только самой собой. Никто не сможет продать меня вместе с приданым для большего веса. У меня такое чувство, будто я носила тугой корсет, а теперь его сняла. Теперь я буду делать только то, что сама пожелаю… а не то, что желают другие.

– Вид у тебя совершенно дикий, – с сомнением проговорила Женевра. – Может, тебе сегодня лучше не появляться на людях?

– Мне сегодня нужно кое-чем заняться, Женевра. Я влюблена… влюблена в свою новую жизнь.

Бархат цвета слоновой кости, мягко облегавший стройную фигуру, произвел, по мнению Фенеллы, на стоящий фурор, никогда еще Мелисанда не была так хороша. Что с ней сегодня? Глаза ее сверкают как два изумруда.

Она казалась на редкость самоуверенной. Отбросив скромность, которая делала ее столь привлекательной, она без нее стала еще краше.

Бедный мистер Беддоуз выглядел таким смущенным, словно с трудом мог признать в ней свою будущую невесту.

– Мне нужно с вами переговорить, мистер Беддоуз, – обратилась к нему Мелисанда. – Я хочу вам кое-что сообщить.

– У вас готов для меня ответ?

– Да, – дерзко улыбнулась ему Мелисанда.

Жалость улетучилась. Теперь она испытывала к мистеру Беддоузу не просто неприязнь. Для нее он был само лицемерие, которому она с сегодняшнего дня объявила войну. Довольно бояться риска и авантюр! Она прониклась отвращением к притворству. Прониклась отвращением к человеку, который говорил ей: «Я люблю вас», в то время как на уме у него было: «Я люблю ваше приданое и приличную практику, которую получу, если женюсь на вас». А уважение она испытывала к смелому авантюристу, который без уловок и хитростей предлагал ей любовь и страсть.

– Ах, я догадываюсь, – сказал Беддоуз. – Мелисанда, дорогая, мы будем счастливы.

– Если нас сделают счастливыми кругленькая сумма и влиятельные клиенты, то мы и в самом деле будем счастливы, верно? – бросила она ему в лицо.

– Мелисанда?..

– Вы, как я вижу, удивлены. Отчего же? Я знаю, что для вас прелесть нашего брака именно в этом. А какое я… я сама имею к нему отношение? Мадам Кардинглей могла бы предложить вам кого угодно… Женевру, Клотильду, Дейзи, Кейт. Но вы пожелали взять в жены Мелисанду Сент-Мартин, поскольку отец потрудился ее обеспечить.