Правда, после этого вспоминаются строчки другого отличного поэта-еврея, но уже советского:

Остается только добавить, что Опанасу 16 лет и он член запорожского отделения НБП. Вы этого хотите, отняв у нас все мыслимые свободы, гражданские и политические, этого? Вы это получите. Без шуток. Хорошая идея — как динамит. Так шарахнет! Где Слиска? Нет Слиски? Где президент? Не нашли его. Где Касьянов?.. Бог весть…

У нас взрывная идеология есть. Мы ее создавали все эти годы. Есть и Опанасы. В большом количестве. В стране нечем дышать.

Я уже писал о предательстве ФСБ. О том, что эта организация выдала через МИД четверых наших ребят латвийским властям: И.Шамазова, К.Бегуна, М.Савинова, С.Геронина. ФСБ предупредила латвийцев через МИД, что они едут поездом Санкт-Петербург—Калининград. И если они не знали, кто поедет (угадали или вычислили только Шамазова), то знали, каким поездом. Мы заинтересовались, где и когда произошла утечка, и провели расследование. Мы выяснили, что еще в октябре бывший партиец и автор «Лимонки» М.Сарбучев привел в штаб некоего господина, отрекомендовавшегося бывшим сотрудником ФСБ, а ныне бизнесменом. Якобы бизнесмен желал поместить в «Лимонке» материалы антиприбалтийского содержания (он говорил, что живет в Эстонии и подвергается там, как и все русские, гнету по национальному признаку). За материалы он собирался заплатить. Так как у газеты и у партии постоянный недостаток денег, последнее обстоятельство, очевидно, ослабило бдительность некоторых наших товарищей. Агент пронюхал о готовящейся акции. С его стороны прозвучали провокационные предложения: давайте, мол, ребята, взорвем что-нибудь в Прибалтике… Ребята насторожились, агент исчез, но за те несколько встреч в штабе, очевидно, успел кое-что пронюхать… Я в это время уже уехал в Сибирь, был в Сибири.

Вернувшись в январе, я застал в штабе еще одну абсолютно не нашу личность. Человек в кашемировом пальто сообщил, что хочет заработать нам денег и заработать денег себе на нас. Я скептически сообщил ему, что политические партии не зарабатывают деньги, они их пожирают, но все же выслушал его. Для начала он просил познакомить его с бизнесменом, который давал нам несколько раз деньги на печатание газеты. Всего несколько раз. Якобы у него есть за границей партнеры для этого бизнесмена. Я сказал, что сделаю что-нибудь, хотя ничего делать не собирался. Попросил у него телефон, и, конечно, человек в кашемировом пальто дал мне только номер пейджера, сославшись на то, что пока еще не устроен в Москве, что он приезжий, беженец. Поразмыслив, я пришел к несложному выводу, что человек в кашемировом пальто имеет целью выявить наших спонсоров — то есть отрезать нам финансирование. Так как мы ему лично ничего плохого не сделали, можно безошибочно определить человека в пальто как агента соответствующей организации — все той же ФСБ? Еще пример. (О, все примеры в одной статье не поместятся. Их множество!) Одного из моих хороших знакомых (я встречался с ним в октябре два раза) в ноябре вдруг стала разыскивать ФСБ. Разыскав, с ним встретился замначальника Управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом (главой этого управления был вначале генерал Зотов, сейчас генерал Пронин). Замначуправления попробовал завербовать моего знакомого, с тем чтобы он приносил информацию обо мне. «Делается ужасный заговор», — сказал он моему приятелю. В январе приехал из СПб Юрий Беляев — известный деятель патриотическо-национального движения и встретился со мной. Он предложил из недобитых остатков патриотических организаций, в числе их он назвал Союз Терехова, собрать партию, провести уже в сентябре съезд («Закон о выборах, — объяснял он мне, — нужно торопиться») и зарегистрировать партию. Я напомнил ему о печальной судьбе «Спаса», уверенно заявил, что такую организацию не зарегистрирует Минюст — в которой будут Лимонов, Терехов и прочие «нечистые». Еще я сказал ему, что НБП — самая сильная радикальная организация России и нам нет смысла растворять ее в говенном растворе из десятков несуществующих организаций, от которых остались только лидеры. На это Беляев сказал, что общая партия будет создана как бы «понарошку», для Минюста, но все сохранят свои структуры. Тогда я спросил у Беляева, а с какими лозунгами такая вот окрошка-партия выйдет на выборы в Госдуму (если ее зарегистрируют, что я считаю абсолютно невозможным)? Оказалось, Беляев не знает с какими. Я сказал ему, что 1/2, если не более, национальных лозунгов использует, и успешно, президент Путин, еще часть — зюгановцы. Для еще одной партии места нет. Заниматься несколько лет поганой бумажной возней регистрации, воевать с Минюстом в столице и в регионах, чтобы заведомо не выиграть? Получить какие-нибудь 2 % в лучшем случае? Да у нас люди разбегутся! Я не сказал Беляеву «нет», но, когда он ушел, стал думать. Стал вспоминать. Нашел несколько его биографий в разных изданиях. Почитал. И вот что выяснилось. Юрий Беляев (с 1982-го по 1993-й работал в Управлении уголовного розыска СПб оперуполномоченным по особо важным делам) может быть назван специалистом по национализму и терминатором партий националистического толка. Первую по счету партию ЛРПД «Отечество» он попытался взять под контроль в конце 1990 г. В результате «работы» Беляева председатель Рябов подал в отставку, Александр Романенко вышел из организации, Юрия Попова (одного из трех сопредседателей), Евгения Щекотихина, Владимира Фурсова и других Беляев объявил исключенными. В 1991 г. Беляев вел борьбу с «Отечеством» Попова— Щекотихина—Фурсова за правопреемствование партией.

В ноябре 1991 г. Беляев объединился с группой Алексея Андреева «Народно-социальная партия — молодежный фронт», расколол и ее (вторая!), основал Народно-социальную партию (НСП) и стал ее председателем. После чего оставил в покое «Отечество», перестал претендовать на лидерство. Но «Отечество» уже было дохлое. Летом 1992 г. возглавляемая Беляевым НСП вступила в блок с Национально-республиканской партией России (НРПР) Николая Лысенко. Осенью 1994 г. Беляев вместе с Рыбниковым и Сабором организовал переворот в НРПР — на чрезвычайном пленуме Центрального совета НРПР. 29 октября 1994-го объявил Николая Лысенко низложенным, а себя — и.о. председателя. 3 декабря Беляев и Рыбников провели отдельно от Лысенко IV съезд НРПР. С этого момента стало две НРПР: НРПР (Л) — зарегистрированная Минюстом и НРПР (Б) — не зарегистрированная. Весной 1995 г. Беляев примкнул к «Державе», но с Руцким номер, видимо, не прошел… Что интересно во всех этих захватах — после захвата партии или сразу дохнут, или медленно умирают, а сам Беляев их судьбой больше не интересуется. Потому я и назвал его «терминатором». Если не сам Беляев, то люди из его штаба точили зубы и на НБП. Мне это отлично известно. Летом 1997 г. я получил письмо из Питера, статью о Ю.Беляеве, которую я не опубликовал тогда, не желал вносить междоусобицу в и без того дезорганизованный национальный лагерь. В статье среди прочего рассказывалось о планах соратников Беляева в отношении НБП, о проекте слияния НРПР с НБП. Далее цитирую: