– Знаю, не маленький… Возраст?

– Двадцать девять.

– И уже начальник цеха? Толково… Родители?

– Отец – полковник, мать – домохозяйка.

– Знакома?

– Удостоена.

– Впечатление?

– Люди как люди. Жить-то не с ними.

– Логично… Жилищные условия?

– У родителей или у него?

– Конечно, у него!

– Однокомнатная в Марьиной Роще.

– Не густо. Но близко. Любит?

– Говорит…

– Не врет?

– Надеюсь.

– А должна быть уверена! А ты?

– Тоже вроде бы…

– Как у вас все расплывчато, неконкретно: надеюсь, вроде бы… Решили уведомить государство о своих отношениях?

– Не спешим.

– Вот и не спешите, никто не подгоняет… Познакомь меня с ним при случае. Но именно при случае – не специально. Лады?

– Лады. Вопросов больше нет?

– Ксюха, процитирую тебя: жить ему не со мной. Ты выбирала, тебе и отвечать. Согласна?

– Папуля, а ты так изменился, так изменился… – Ксюха даже задохнулась от полноты чувств.

– Как? – Стасик помог ей, подтолкнул к точному ответу. Но Ксюха «не подтолкнулась».

– Как не знаю что! – выдохнула наконец нечто невразумительное.

– Небольшой словарный запас – беда для актрисы, – скорбно констатировал Стасик. – Хоть к лучшему изменился?

– Похоже на то… Только останься таким, ладно?

– Слушай, может, я и вправду… того… изменился? Все кругом – в один голос… Может, каждый человек в сорок лет просто обязан попасть в аварию и перенести кратковременное эпилептиформное расстройство сознания? Ты не согласна?

– Я-то согласна. – Тон у Ксюхи стал чуть пожестче, какие-то металлические нотки в нем появились. – Но если это твоя новая роль…

– Ксюха, у меня к тебе просьба: быстро пойди к черту, – слабым голосом попросил Стасик.

Она нагнулась, чмокнула отца в щеку, потерлась носом о невысокую жесткую щетинку, пробившуюся к вечеру.

– А зовут его знаешь как?.. – И, не дожидаясь встречного вопроса, сообщила: – Стасик, вот как! – Легко вскинулась и упорхнула из комнаты в кухню, чем-то там загремела, воду из крана пустила, захлопала дверцами шкафчиков.

– Пти-ца… – раздельно выговорил Стасик. Он был явно доволен разговором. – Какая мне разница, как его зовут?..

Это он себе сказал, а не Ксюхе. Ксюха ужин готовила: Наталья вот-вот должна была появиться.

Ночь была с ливнями, и трава в росе.

Стасик с утра ушел в театр на репетицию «Утиной охоты», за завтраком был по-прежнему нежен и куртуазен. Наталье ручку поцеловал, щечку не обошел, сообщил, что после спектакля – сразу домой, чтоб, значит, ждала и верила сердцу вопреки.

От постоянного пещерного страха перед Небывалым, Неведомым, Неизвестным у Натальи все время болела голова. Она приняла очередные две таблетки анальгина, в который раз за минувшие дни позвонила Ленке, проконсультировалась с ней и собралась в поход. У нее вне графика случился отгул: Стасика она ждала к ужину, а днем решила сходить в поликлинику, попасть на прием к психоневрологу, поделиться с ним, с незнакомым, сомнениями, не дожидаясь приезда друга Игоря из города-курорта Сочи.

Просто врачу, так сказать, врачу-инкогнито, Наталья не доверилась. У Ленки нашелся знакомый, а у того – еще один, а уж там – некое близко знакомое медсветило, чуть ли не профессор, специалист по пограничным состояниям: то есть по таким, когда клиент еще не псих, но уже – не того… Светило принимало в платной поликлинике на Житной улице. Наталья, не страдающая транспортофобией, добралась туда на метро и, отсидев минут тридцать в стыдливо молчащей очереди, вошла в кабинет.

Светило было седовато, интеллигентно на вид, с округлым животом, заметным даже под свободно парящим халатом.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Наталья. – Я от Ирины Юльевны по поводу мужа.

Светило посмотрело в настольный блокнот, нашло там, видимо, Ирину Юльевну и неизвестного мужа, предложило благосклонно:

– Присаживайтесь. Ну, и что у вас с мужем?

Наталья завела канитель про аварию, про выпадение сознания, про инспектора Спичкина, про врача «Скорой помощи». Светило слушало внимательно – повышенное внимание входит в прямые обязанности психоневролога – и согласно качало головой, время от времени вставляя нечто вроде:

– Так-так… Ага… Понятно… Ну-ну… Да-да…

Когда Наталья закончила сбивчивый рассказ, светило спросило:

– Что же вы хотите?.. Эпилептиформное расстройство сознания – собственно, еще не болезнь… Говоря непрофессионально: расстроилось и настроилось. И может сто лет не расстраиваться, ваш муж напрочь забудет об этом случае.

– А последствия? – задала коварный вопрос Наталья.

– Есть последствия? – заинтересовалось светило. – Ну-ка, ну-ка…

– Он стал совсем другим.

– Говорите-говорите. Каким?

– Он стал каким-то… вежливым, нежным, благодарит меня все время, ручки целует… – Наталья всхлипнула от жалости к себе и к Стасику, отлично понимая при сем, что светило – в полном недоумении, что оно уже сомневается в ее, Натальином, разуме. В самом деле: приходит к психиатру дура и жалуется, что муж ей «спасибо» говорит и ручки целует. А не повязать ли дуру и не отправить ли ее в соответствующую клинику?

– Простите, – нервно сказало светило, – я не очень понимаю: что вас не устраивает в поведении мужа?

– Все, все не устраивает! – запричитала Наталья, с ужасом осознавая собственное словесное бессилие. – Раньше занудой был, орал на меня с дочкой, то ему не так, то ему не то, а вот мне звонили, что он на телевидении свое мнение начал высказывать прямо в камеру, а моей подруге и вообще сказал, что ему ужас как врать надоело…

– Послушайте себя со стороны, милая моя женщина. – Светило запело вкрадчиво и ласково, просто-таки заворковало, как и следует, наверно, поступать с нервными дамами, которые не ведают, чего хотят: – Вы утверждаете, что в результате кратковременного эпилептиформного расстройства сознания ваш муж приобрел иные, доселе несвойственные ему черты характера. И это вас пугает. Так?

– Так.

– Но по всему выходит, что характер его изменился к лучшему. Так?

– Выходит.

– Значит, вы должны радоваться… Припадки не повторяются?