Он рывком поднялся, подхватил автомат, пошел на улицу.
– Комиссар прав, — тихо сказал Димка. — Ты бестактен.
– Не спорю, — согласился Олег. — Ляпнул не подумав. Только я помню, что у Старкова уцелело одиннадцать бойцов…
– У того Старкова, у нашего.
– Да, этот — другой. И прошлое другое.
– А вдруг наше? Вернемся, а там — куча изменений. А виноваты в них мы.
– Не говори вздора, — обозлился Олег. — Ни в чем мы не виноваты. Ну, я подстрелил человек десять. Ты этих сволочей на Божий свет вытащил. Но не мы погоду сделали. Пока ты у стеночки отдыхал после встречи с доской, Рытов с Севкой ворвались вдвоем в соседнюю избу, гранату — на пол и из двух стволов за три минуты двадцать человек наповал. Хороша арифметика? — Он засмеялся. — Потом Рытов спохватился: что-то слышать хуже стал. Хвать за ухо, а его нет.
– Как нет?
– Осколком отрезало. Вместе с серьгой. Он и не заметил.
– Всю красоту испортило, — покачал головой Димка, спохватился: — Где Раф?
– Раненых перевязывает. Он у нас герой, не хуже тебя. — Олег даже присвистнул. — Ну-у, Раф… Он ведь и Торопова спас…
– Как?
– Прикрыл его. Увидел, что в старика целятся, прыгнул на него и повалил. Сам сверху.
– А фашист?
– Какой?
– Который целился.
– А-а, этот… Убили его. Кто-то из наших, — безразлично сказал Олег. — Ну, пошли. — Он взял Димку под руку. — Все уже на площади.
Глава 9
Олег ошибался: на площади никого не было. Партизаны собрались во дворе бывшего сельсовета, где теперь обосновался староста. Кто сидел на ступеньках крыльца, кто прогуливался вдоль стены, заглядывал в окна, где Раф, Торопов и староста Стае занимались ранеными.
Раненых было семеро. Прошлое физика Старкова разительно отличалось от прошлого, в которое он отправил своих учеников. Только пятеро убитых, среди которых — бдительный Севка, рыжий Севка, веселый и лихой человек. Старков отправил партизан хоронить павших бойцов. На маленьком деревенском погосте они вырыли пять могил, завернули тела в старую мешковину, поставили таблички с фамилиями и двумя датами. Собрались у могил, дали прощальный залп. Всего один: патроны приходилось беречь, хотя и разжились у немцев боеприпасами. Да только понадобятся они еще, впереди — дорога в Черноборье, длинная дорога, мало ли что может на ней случиться…
Необходимо было спешить. Раф, выросший в семье врачей-хирургов, умело перебинтовал раны, благо — невелики они. У кого — рука прострелена, у кого — бедро. Рытов красовался в повязке, закрывавшей почти всю голову, ходил чертыхаясь, переживал сильно: несерьезное ранение. Его утешало только, что Димка пострадал еще глупее. Тут все-таки осколок, а у Димки — доска.
Раф не считал всяких там царапин или легких сквозных пулевых ран. Тогда и Димку с его ссадиной пришлось бы зачислить в раненые. Нет, это пустяки, до свадьбы заживет и забудется. Рафа волновало состояние Макарыча, у которого было прострелено легкое. Для невеликих медицинских познаний Рафа это ранение казалось слишком серьезным. Макарыч все время терял сознание, дышал тяжело, со свистом. Термометра в деревне не нашлось, но даже на ощупь чувствовался жар.
– Успеть бы довезти старика, — говорил Раф комиссару. — Сколько времени займет переход?
– С таким обозом — суток трое.
– Плохо дело. А быстрее никак нельзя? Или, может, где-нибудь поблизости врач есть?
– Врача нету, — вступил в разговор Стас, — а фельдшерица в соседней деревне проживает. Лучше бы к ней…
– Медикаменты у вашей фельдшерицы есть? — зло спросил Раф.
– Откуда? Травки должны быть.
– Травки… Тут антибиотики нужны, — сказал и поморщился, получив увесистый удар по ноге: Олег напоминал забывшемуся товарищу о том, что антибиотики появились лишь после войны, да и то не сразу.
Однако никто не заметил обмолвки Рафа, не прислушался. Мало ли какие мудреные названия в медицине имеются? Разве нормальный человек все упомнит?
– В отряде есть врачи и лекарства, — сказал Старков.
– Значит, надо везти в отряд. Будем рисковать.
– Зачем рисковать? — удивился Олег. Его удивило то, что никто из присутствующих не видел явного выхода. — Это пешкодралом трое суток. А на машине?
– Ах, черт! — вспомнил Старков, хлопнул себя по лбу. — Действительно. Всю дорогу не осилим, а половину — наверняка. Кто поведет?
– Я, — сказал Олег.
Раф изумленно посмотрел на него:
– Как здоровье?
Часов они с собой не взяли: «Полеты» и «Секунды» не годились для военного времени. Но и без часов можно было догадаться: срок эксперимента на исходе.
– Который час? — спросил Олег.
Старков полез в карман, вытащил старенький плоский хронометр.
– Половина седьмого. — И добавил не к месту: — Есть хочется.
Олег реплику о еде пропустил мимо ушей, хотя и ему есть хотелось, урчало в животе, а вот поздний час его расстроил. Через полчаса Старков вырубит генератор, и придется топать в избушку, так и не закончив начатого. Олег считал, что это несправедливо. Он хотел довезти Макарыча до Черноборья, увидеть настоящее партизанское соединение, с молодым председателем познакомиться — да мало ли что еще! А тут и попрощаться ни с кем нельзя — не поймут. С чего бы это им расставаться? Вся война впереди…
Кончилась война для студентов. Что ж, против уговора не пойдешь. Но надо кое-какие советы оставить…
– Верно говоришь, — скрепя сердце начал врать Олег, — я бронетранспортер не доведу. Опыта нет. Шоферы в отряде есть?
– Есть, — сказал Старков. — Рытов до войны шофером был.
– Он и поведет. Погрузим в машину всех раненых, пулеметы, оружие трофейное — и в путь. А мы — пешочком, не торопясь.
– Стоит поторопиться, — вмешался Стас. — Через несколько часов сюда нагрянут фашисты.
– Сколько человек в деревне? — спросил комиссар.
– Двадцать три со мной. Пятеро мужиков, остальные — бабы с детьми, да стариков трое.
– Все уйдут с нами.
– И я?
– И ты.
– А как же деревня?
– Тебе что дороже: избы или люди?
– Глупый вопрос, — пожал плечами Стас. — Однако людям ведь в избах жить…
– Именно: жить. Собирай людей, староста. Да поживей, поживей.