– Да есть люди, – уклончиво проговорил Николай, – а что тебя, собственно, интересует?

– Прежде всего – кто они? Любители, дилетанты? Или же профессионалы?

– Ну, тут ты можешь не беспокоиться, – сказал Николай, – существует мощная организация, охватывающая всю страну… И возникла она не вчера. И люди, к ней принадлежащие, – это люди серьезные, юмора не признающие, ты меня понял? Шуток шутить не любящие, – ты понял?

– Ну еще бы, – ответил Игорь, – речь идет о черном рынке! И, значит, твои хозяева…

– Интересуются камушками. Только ими! Причем платят они хорошо.

– А где ж они обитают – в Якутске, что ли?

– И там, и в других местах… Да какая тебе разница? Здесь ты будешь иметь дело только со мной. И поверь – не прогадаешь.

При этих словах Николай порылся в карманах, достал блокнот. Раскрыл его и положил на колено. И начертал карандашом неровный овал.

– А теперь, – строго сказал он, – смотри внимательно!

3. Найти роскошную жизнь… Черный рынок. Коробейники и фарцовщики.

– Смотри внимательно, – сказал Николай, – вот это – кимберлитовый карьер. От него идет дорога и здесь пересекается… Причем на самом перекрестке и вокруг нет никакого освещения. Никакого! И значит, в этом месте ночью, особенно в тумане, легко можно будет подменить машины.

– Как то есть, подменить? – удивился Игорь. – Что за бред?

– Да все предельно просто, – сказал Николай, – один самосвал свернет здесь направо, а другой – налево… Понимаешь? И к фабрике, к приемным бункерам, пойдет уже машина не с кимберлитом, а с простой щебенкой.

– Но там-то, у бункеров, все отлично освещено, – возразил Игорь. – И горят не только костры, но и электрические лампочки. У них же есть своя динамо-машина… И, кроме того, там всегда полно народу. Стоят контролеры, бродят патрули… Неужто ты думаешь, что никто ничего не заметит?

– Ручаюсь, – ухмыльнулся Николай. – Самосвалы-то ведь все одинаковые! А кстати, сколько их всего в нашем районе?

– Восемь штук. Шесть – в карьере, и два – на стройке. Их в прошлом году сюда забросили на вертолетах – в разобранном виде… И в общем, ты прав. – Игорь на миг умолк, задумался. – Да, да… Все машины – с одного завода! Одна модель, один выпуск. И даже серия у всех одинаковая – за исключением, конечно, номеров…

– Ну, номера, – сам понимаешь. Это не проблема!

– Ясно… И меня другое беспокоит – мой груз! Все-таки, согласись: отличить алмазную породу сумеет любой дурак.

– Эх, старик, – Николай исподлобья глянул на собеседника, – сразу видно, что ты не в курсе. А я этот вопрос специально изучал. Всю последнюю неделю. И ручаюсь…

– Погоди, – проговорил Игорь, – как же так? Кимберлит – порода особая, редкая, голубого цвета. Это каждый знает. А базальты или, скажем, известняки…

– Ну да, цвет у них другой. Но учти: голубой кимберлит встречается только в самом центре карьера… Вот, смотри.

Николай склонился над блокнотом и торопливо зачиркал карандашом.

– Здесь чистый, или «массивный» кимберлит. Голубой! А ближе к краям кратера – он уже измененный… Так он и понаучному называется «измененный». А вдоль стенок карьера располагаются «вмещающие породы» – и это, в основном, известняки!

– Вон оно что, – протянул Игорь, с любопытством разглядывая схему. – Похоже на слоеный пирог. Или, вернее, на рулет… Ну, а сама кромка карьера?

– Базальтовая, дружище, базальтовая! В том-то и суть. И когда производят взрывные работы, то все эти слои нередко перемешиваются. И, в принципе, каждая четвертая машина вывозит оттуда мусор, похожий на твой.

– Так. Ясно. Моя машина пойдет к фабрике, ну а – «алмазная»?…

– Ею-то ты и займешься. Но сперва давай договоримся. – Тебе необходимо во что бы то ни стало перевестись в ночную смену… Сможешь?

– Запросто.

– Когда?

– Да хоть завтра.

– А это не вызовет подозрений? Надо найти подходящий предлог…

– Да пустяки, ничего не надо, – небрежно отмахнулся Игорь. – Меня как раз об этом просили недавно. Я отказался. Ну, а теперь…

– Значит, условимся на послезавтра! Ночью, ровно в три, ты тихо подъедешь к перекрестку, погасишь огни – и жди, покуда остановится «алмазный» самосвал. Оттуда вылезет шофер… Ты его должен знать; это Федька Соков, по кличке Козел.

– Ах, Козел, – сказал Игорь. – Ну а дальше?

– Вы с ним поменяетесь машинами. И ты сразу свернешь на эту трассу. – Николай топнул ногой. – Где мы сейчас стоим.

– И куда же?…

– Понятное дело – не до конца… Тут есть один трюк… В пяти километрах от перекрестка, имей в виду, дорога опять разветвляется.

– Ага, знаю, – кивнул Игорь, – там отходит к северу какой-то старый проселок. Весьма скверный, надо сказать. Бревна гнилые, настил покоробился. По нему, видать, лет десять уже никто не ездил.

– Вот ты теперь и поедешь! Проселок этот ведет к заброшенной шахте, в которой когда-то золотишко добывали… Места там глухие, безлюдные, самые подходящие.

– Это там, что ли, находится пресловутый Холм Пляшущего?

– В общем, да. Неподалеку от шахты…

– А сколько отсюда верст до нее?

– Что-то около двадцати… И на всё про всё тебе дается полтора часа! За это время ты спокойненько сможешь разгрузиться и вернуться к месту встречи с Козлом… У того-то путь подлиннее – 32 километра в один конец. Так что ехать тебе надо будет не шибко… Да ведь по такому проселку иначе и нельзя.

– А дорога-то годится? Не хватает еще застрять, завязнуть…

– Не тушуйся – все уже проверено! Но, конечно, править там надо осторожненько.

– Ну, ты шустряк, – покрутил головой Игорь, – быстро везде успеваешь…

– Так ведь, милай, волка ноги кормят!

– Н-да, – усмехнулся Игорь, – волк с заячьей губой… Они долго еще так толковали – обсуждали всевозможные детали. И под конец, собираясь прощаться, Игорь сказал:

– Что ж, все действительно выглядит просто. Но раз уж мы готовим это варево – меня навар интересует.

– Навар будет жирный! Ты, наверное, еще не представляешь… Вот, считай.

И перевернув страницу блокнота, Николай стал набрасывать колонки цифр.

– В самосвале – десять тонн, верно?

– Точно.

– Ну, так с каждой тонны кимберлита мы должны взять от восьми до десяти камушков…

– Ого!

– Это – по самому скромному подсчету… На обогатительной фабрике, в лабораториях, добывают по пятнадцатьдвадцать камней. А то и больше. Но у нас-то техника кустарная, примитивная, – дай Бог взять хотя бы половину.

– И сколько же машин должны мы угнать?

– По одной в неделю – это будет самое лучшее… Не много – чтобы не искушать судьбу. Но и не мало – чтобы не быть фрайерами. Итого, четыре самосвала в месяц. Стало быть, сорок тонн. А это, в среднем, – четыреста камушков!

– Солидно, – пробормотал Игорь, – н-да… И долго эта наша затея может продолжаться?

– Ну, не знаю… Во всяком случае – до лета, до светлых дней. Сейчас у нас 15 марта, а полный полярный день наступает где-то в середине июня…

– Стало быть, мы имеем в запасе около трех месяцев.

– Почти что… Причем в деле участвует пять человек. Так что каждому из нас достанется приблизительно по две сотни алмазов.

Николай передохнул. Облизал верхнюю, заячью свою губу. И добавил, помедлив:

– Правда, пятую часть всей добычи придется отдать…

– Кому? – нахмурился Игорь.

– Моим хозяевам. Но все равно, нам и без того хватит!… Через три месяца ты спокойненько сможешь покинуть проклятое Заполярье и отвалить на юг, куда-нибудь в Крым. Вот тогдато и «завяжешь» по-настоящему! Купишь дачку, легковую машину. Заведешь себе красивую девочку, а? Разве плохо? А то и за рубеж махнешь – почему бы и нет?! С таким богатым кушем ты всюду сможешь найти роскошную жизнь.

В эту ночь, воротясь в свой барак на сваях, Игорь долго не мог уснуть: Он расхаживал по комнате, курил, пил чифир, размышлял о хозяевах Заячьей Губы – и вспоминал все, что знал об отечественном черном рынке.