— Да делайте что хотите, — простонала я, — только меня оставьте в покое. Слышать больше ничего не хочу об этом колхозе!

Я выскочила из гаража и на бегу вызвала такси. Удружил Каварли, нечего сказать. Мало мне было головной боли с Лоредожероддом, так ещё и собственная деревня ко всем заботам добавилась.

Джакомо вира досталась в виде обширной коллекции картин, статуэток, сервизов и шкатулочек шестнадцатого-семнадцатого века. Хранилась она в специальных помещениях какого-то банка, срок аренды оплачен за год вперёд. Можно хоть сейчас аукцион устраивать, а можно подождать до марта следующего года и продать на аукционе специализированном, где выручка будет гораздо больше.

Тоже самое получили Каварли, Тлейга, Миденвен и те два потайничника, судейский чиновник и проститутка. Повезло им, имущество досталось удобное и бесхлопотное. А мне… Я снабдила родню Каварли как по женской, так и по мужской линии красочной и всесторонней характеристикой. На душе полегчало.

Джакомо опять заболел. Он лежал на диване в гостиной, а Риайнинг ли-Кайнар, отец Миденвена, поил его травяным отваром. Миденвен готовил на спиртовке какое-то новое питьё. Я прикусила губу. Движения Риайнинга слишком мягкие и нежные, это не целительская забота, а самая настоящая отцовская ласка. От своей затеи ар-Даллиганы отказываться не собирались.

Отец и сын очень похожи — голубоглазые лайто. И оба совершенно одинаково упрямы.

— Снова интоксикация? — спросила я.

— Да, — хмуро ответил Миденвен, обвисшие кончики ушей досадливо дёрнулись. — Владыке заблажило прогуляться по Риму. Джакомо не захотел отпускать его одного. На площади какой-то подросток гонял на роликах и сшиб их. Случайно. Владыка хотел залечить Джакомо ссадину. Результат ты видишь.

— А доза волшбы?

— Десять милливолшей. Я предупредил владыку, дозу он дал совершенно ничтожную, но даже её оказалось слишком много. После каждого соприкосновения с волшебством чувствительность у Джакомо возрастает в десятки раз.

— Никогда о таком не слышала.

— Я тоже, — ответил Риайнинг и нежно прикоснулся к щеке Джакомо: — Попробуй заснуть.

— Не могу, — сказал Джакомо. — Нина, молодец, что пришла. Там техническая документация на китайском, переведи, пожалуйста.

— Где?

— Под телевизором, в зелёной папке с Микки-Маусом.

— Что-то зачастил владыка Виальниена на основицу, — сказала я. Зелёных папок с мышонком оказалось две.

— Ну не сидеть же ему всю жизнь в нычке как в клетке, — ответил Джакомо. — Надо и мир посмотреть, хотя бы в пределах Рима.

— Да, пожалуй, — согласилась я и открыла верхнюю папку. В ней лежали отчёты и фотографии из детективного агентства. Контора мелкая и дешёвая, серьёзной информации собрать не могла, но Джакомо она и не интересовала. Ему нужно было всего лишь убедиться, что с его семьёй всё в порядке. Я посмотрела на даты писем. Отчёты агентство присылало ежеквартально.

Миденвен уловил ментальное эхо, подошёл. Увидел отчёты. Судорожно вздохнул, верхушки ушей резко и зло оттопырились, а ярко-голубые глаза потемнели от ревности.

Подошёл Риайнинг, глянул на отчёты. Крепко сжал сыну плечо.

— Мы не имеем права отнимать у него семью, — сказал он на волшебной речи.

— Но они сами от него отказались! — ответил Миденвен и быстро заговорил на хелефайгеле.

— Но Джакомо от них не отказался, — оборвал его Риайнинг. Он закрыл папку, убрал под телевизор. — Джакомо принадлежит не нам. У него уже есть и отец, и брат. А ещё мать и сестра. Для нас остаётся только дружба. Если своими поступками мы не лишим себя права на неё.

У Миденвена сверкнули слёзы. Риайнинг обнял сына за плечи, отвёл к столу готовить лекарства.

Во второй папке лежала техническая документация. Я включила компьютер и начала набирать текст на итальянском.

Пришёл черноглазый дарко из свиты Дуанейвинга, тот самый командир стражи, которого я заставила порезаться о собственный дальдр.

— Так и думал, что застану вас здесь, — сказал он. — Нина, я прошу вас о разговоре наедине.

— Хорошо, — я выключила компьютер, взяла папку. — Если вы проводите меня до щели, то можем поговорить по дороге. Джакомо, перевод я дома доделаю, завтра после работы принесу. Всё равно словари нужны, я специальной электротехнической терминологии и на русском-то не знаю, не то что на итальянском или китайском.

…Дарко долго молчал, посматривал на меня краем глаза.

— Это правда, что вы — самоназванка? — спросил он.

— Да. Но ведь вы не об этом хотели поговорить.

— Всеотрицатель тоже самоназванец.

— Что? — изумилась я. — Так Лоредожеродд сам себе эдакое прозванье навесил?

— Поступок очень даже не глупый, — быстро ответил дарко. — Ведь изначально он был никем и ничем, всего лишь младший сын младшей ветви обширного рода, вечный приживальщик и нахлебник у более зажиточных родственников. Принадлежность к высшей аристократии и чистота происхождения ещё не всё. Волшебнические способности у него более чем посредственные. Все эти аристократы постоянно нарушают закон сочетания крови, который запрещает вступать в брак с родственниками! Неудивительно, что разум у них тускнеет, а магия от поколения к поколению становится всё слабее и слабее. Но Неназываемый каким-то образом познал высшее мастерство, будучи ещё ведьмаком.

— У троедворских туристов научился, — ответила я. — Последние лет пятьдесят в Троедворье очень модно ездить в Рим. Экскурсия по музеям Ватикана давно превратилась в своеобразное доказательство интеллигентности и образованности, стала вопросом престижа.

— Вот как… — удивился хелефайя. — Надо же. В Альянсе об этом не знали. Ну да ладно, не в туристах суть. Главное, что кто-то из них подсказал Отречённику способ защититься от кары Департамента магоресурсов. Он нарочно выбрал себе труднопроизносимое имя и тут же отказался от имени бытового. Не желая ломать язык со столь сложным звукорядом, люди невольно стали называть его иносказаниями, а дальше сработала традиция — чьё имя не произносят, того боятся. При всей посредственности магического дара владение высшим искусством принесло Злотворителю огромные преимущества перед обычными волшебниками. Департамент вынужден был дать ему звание чародея. Но Отрицателю Закона это ничем не помогло, выполнять чародейную работу и получать соответствующие гонорары он не мог. Тогда Незваный сколотил бандочку и занялся мелким рэкетом и розничной наркотороговлей. Звенеть бы ему кандалами на каторге, но тут он вдруг завладел ануной. Никто не знает как. У Неназываемого сразу же появилось множество влиятельных сторонников. Благодать ануны оказалась слишком сильной приманкой. И заурядный мелкий уголовник стал Великим Врагом, Извратителем Основ. Как ни странно, а бездарный волшебник оказался талантливым организатором и одарённым стратегом. Если бы не Всесовершеннейшие Хранители, Отрешённик захватил бы весь Альянс.

Дарко опять надолго замолчал.

— Ли-Вириар простил всевладыку, — сказал он. — Никто и предположить не мог, что так будет. Все были уверены, что Дуанейвингу придётся снять венец.

— Ли-Вириар не дурак, — ответила я. — И способен понять, когда люди действуют по собственной воле, а когда вынуждены подчиняться чужим предначертаниям.

Похоже, Миденвен начал догадываться об истинной роли Тройственной Триады в жизни волшебного мира. Это одна из причин, по которой он не хочет возвращаться ни в нычку, ни в потайницу. Риайнинг пока колеблется, но вскоре из волшебного мира уйдёт и он.

— Нина, — с отчаянной решительностью спросил дарко, — почему вы называете себя палачом?

— Потому что я действительно палач. И крови на мне столько, что всю Ремнию залить можно. Невинной крови.

— Воин никогда не должен так говорить о себе! — по-русски ответил хелефайя.

— Но ведь это правда.

— Но не истина! Нина, я знаю, чем занимается наказательное подразделение. И знаю, что будет, если хотя бы один раз наказатели не выполнят того, что должны. Палач не убийца, Нина. Он служит правосудию. Служба эта не особо почётна, вроде работы мусорщика, но обойтись без неё невозможно! На палаче нет крови, никакой — ни виновной, ни невинной. Не палачи вершат суд. Они лишь воплощают приговор.