София повернулась и увидела, что муж стоит в дверном проеме.

— Как ты ухитрился…

Он приложил палец к губам:

— Ш-ш… Это моя тайна.

— Но мы же не можем…

— Это кольцо никогда не покинет твоего пальца. — Он подошел ближе и протянул руку. — А это всегда останется на моем. — На пальце Бена поблескивало традиционное золотое кольцо с выгравированной на нем датой свадьбы. — Все официально. Крошка, мы окольцованы.

София расплакалась от счастья. Несомненно, это Судьба! Что, если бы она не работала в ту субботу и не наткнулась на фантастического мужчину, распевавшего лирические баллады в торговом центре «Берренджерз»?

— Займись со мной любовью. Прямо сейчас.

Он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

— Меня не нужно уговаривать.

София вдруг поняла удивительную вещь: с Беном она чувствовала себя совершенно естественно, ей не приходилось решать, поступить ли так или этак, что сделать, чтобы поддержать его интерес. Она просто была самой собой, Софией, а он — Беном, и они любили друг друга. Никогда раньше она не знала такой искренней, подлинной близости. На какое-то мгновение ее охватило ощущение беспредельного счастья, и на глаза снова навернулись слезы.

В ответ Бен нежно поцеловал ее в губы.

— Чем я это заслужила?

— Ты улыбнулась.

София была тронута до глубины сердца. Взяв за руку, Бен повел ее в ванную.

— Давай примем душ. У меня для тебя сюрприз.

Он включил воду.

— Как, еще один?

София снова посмотрела на кольцо. Оно очень заметное, привыкнет ли она когда-нибудь к его размеру? Пожалуй, да.

Ванная постепенно наполнялась клубами пара. Бен раздел Софию, потом разделся сам. Всякий раз, когда она оставалась с ним наедине и без одежды, в ней просыпалось бесстыдное животное. Как может тело мужчины быть таким живым, таким чутким, причем постоянно? Она уже знала наизусть каждый дюйм тела Бена, его тепло и неповторимый аромат.

София нежно погладила едва заметный шрам над его бровью. Бен рассказывал, что шрам остался после того, как в летнем походе после седьмого класса одна девчонка толкнула его на скалу.

— Кто это сделал?

— Пейдж Гловер. Когда выросла, она стала фотомоделью. Кажется, ее фотографию однажды напечатали в журнале «Семнадцать».

София грозно нахмурилась.

— Я должна ее выследить и уничтожить. Всякий, кто посмеет причинить тебе вред, будет иметь дело со мной.

— Тогда тебе нужно действовать в хронологическом порядке. Начни с моих родителей.

София внимательно посмотрела на Бена, пытаясь понять, серьезно он говорит или шутит.

— Шучу. — Он выдержал паузу. — Хотя мама очень жестоко редактировала список сладостей на Хэллоуин. Мне, например, никогда не позволялось есть домашний поп-корн.

София засмеялась и встала под душ, потянув за собой Бена.

— Когда ты познакомишь меня с родителями?

— Они сейчас в долгом круизе по экзотическим местам.

— Значит, они все-таки существуют.

— О да. И я их, безусловно, люблю… когда нас разделяет большое водное пространство.

София не могла сдержать нетерпение.

— Где же твой второй сюрприз?

— Закрой глаза.

Она подчинилась и запрокинула голову, подставляя лицо и волосы под струи воды. Когда она открыла глаза, Бен держал в руке какую-то банку и медленно отвинчивал крышку.

— Что это?

— Скраб для тела из коричневого сахара. Я увидел его в витрине бутика.

Он зачерпнул немножко коричневой массы и стал размазывать ее по плечу Софии.

— Ощущение восхитительное, — вздохнула она, наслаждаясь прикосновением жестких крупинок сахара к коже. — И пахнет очень вкусно.

— Я собираюсь вымыть тебя с этой штукой с головы до ног.

Этим Бен и занялся. Когда он дошел до ключицы, София замычала от удовольствия.

— Кажется, я очень избалованная.

— Да, — согласился Бен, — но ты была избалована еще до того, как мы познакомились. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить традицию. Если бы я стал действовать по-другому, то пошел бы против течения.

Он стал размазывать сладкую массу по ее груди.

— О-о-ох, — вздохнула София. — Здесь не надо.

Бен подмигнул.

— Везде.

— Ну если ты настаиваешь…

Она подцепила пальцем немного скраба, шлепнула его Бену на кончик носа и засмеялась.

— Я понял, что влип, еще в тот день, когда мы встретились впервые.

— Не может быть.

— Ты ела фруктовый салат. Я видел, что ты не стала поливать его весь маковым соусом, а подцепляла каждый кусочек отдельно и очень аккуратно макала в соус.

— И тебе это понравилось?

Бен стал натирать скрабом ее живот, его руки двинулись ниже… София резко втянула воздух.

— Это подсказало мне, что ты очень аккуратная девушка, а я достаточно пожил на этом свете и знаю, что аккуратные девушки — сущее наказание.

— Я не полила весь салат только потому, что терпеть не могу дыню с маковым соусом. Не знаю почему, просто не люблю, и все тут.

— Поэтому я тебя и полюбил.

— За дыню?

— Это только одна причина. А другая — то, что ты несносная. Дай мне слово, что не будешь пытаться исправиться.

— О, я собираюсь заняться этим каждые полгода. Читаю кучу книг, составляю списки первоочередных задач и заново формулирую для себя смысл жизни. Но все напрасно. Например, я так и не бросила курить, хотя намеревалась сделать это еще в девяносто седьмом.

Бен присел на корточки и стал размазывать скраб по бедрам. Не вставая, он посмотрел на нее снизу вверх, и на этот раз в его глазах не было обычного озорного блеска.

— София, я люблю тебя. И не за что-то особенное, а просто за то, что ты такая, как есть. Для меня этого достаточно. Никогда не думал, что способен на подобные чувства. Теперь песни, которые я пою, обрели для меня новый смысл.

У Софии перехватило дыхание, его слова показались ей чудесным сном, и ей захотелось навсегда остаться для него самой прекрасной, любимой и желанной. Что говорит женщина в ответ на такое признание? «Что-нибудь простое, — подсказал внутренний голос, — чтобы все не испортить».

— Я тоже тебя люблю.

Бен поочередно поднял ее ноги и намазал сахарным скрабом все, включая кожу между пальцами, потом нежно подтолкнул Софию под воду и стал смывать вкусно пахнущую массу, поглаживая ее кожу.

— Ты стала еще нежнее… — шептал он. Внезапно она поняла, что больше не выдержит. Она поцеловала Бена и не переставала целовать до тех пор, пока они мокрые не свалились на кровать — мысль остановиться и взять полотенце им и в голову не пришла.

Бен любил ее нежно, но целеустремленно. В его ласках сквозил первобытный голод, и София отдала ему себя без остатка. Мужчина и женщина, муж и жена… Раньше она и не догадывалась, что секс может быть таким удивительным. Он даже напоминал ей что-то библейское.

Когда Бен заснул, она свернулась рядом с ним клубочком, как кошка, ее голова покоилась на его груди, левая нога лежала поверх его бедер. Она чувствовала своим телом, как его грудь поднимается и опадает в такт дыханию. Подсунув свою руку под руку Бена, чтобы было теплее и уютнее, София вздохнула, ощущая аромат его тела, и подумала, как же прекрасно лежать вот так рядом.

На следующее утро она встала в пять часов, и не жалела об этом: предстояло сделать очень много. Сознание, что у нее появилась цель, бодрило и освежало.

«Правило номер один для будущего родителя: поощрять участие детей в научных проектах, приучать их делать домашнюю работу и тому подобные вещи, которыми я в свое время себя не утруждала».

Выйдя из дома, София первым делом заглянула в круглосуточную аптеку, приобрела несколько бутылочек лака для ногтей и разнообразные красители. Затем она зашла в кафе, купила два больших стакана кофе и пошла обратно.

Гостиная превратилась в импровизированную лабораторию. София принялась экспериментировать с цветами лака, по ходу «исследований» делая заметки. Минуты складывались в часы. Наконец она нашла идеальный оттенок, которого добивалась. Лак получился бледно-голубым, как цветки барвинка, и до того красивым, что не передать словами. София назвала его «Голубая грусть Жаклин».