– В самом деле? – профессор Лизандер был крайне удивлен. – Это очень интересно. Пожалуй, стоило бы рассмотреть вопрос о том, чтобы вы как-нибудь направили сюда своих специалистов. Сейчас каникулы, и мы испытываем недостаток в рабочей силе. Поэтому… – Он расстегнул халат, и Ксавьера увидела, что молния на его брюках расстегнута и оттуда выпирает куча бинтов. – Как видите, небольшая авария…

– Мне жаль это слышать, – мягко произнесла Ксавьера. – А кстати, что с профессором Кинки? Почему он в инвалидной коляске?

– Повреждение позвоночника. Мы ставили опыты по Камасутре и пришли к выводу, что некоторые из позиций чрезвычайно сложны для исполнения, если не сказать опасны.

Двое поднялись с кушетки. Женщина подставила плечо своему выжатому, как лимон, партнеру. Сама она все еще задыхалась и откашливалась.

Ксавьера поздоровалась с ними и обратилась к профессору Лизандеру:

– Жаль, что вы не посоветовались со мной, я предупредила бы вас, что к некоторым позициям Камасутры следует подходить с большой осторожностью.

– Я так и понял. У меня даже возникло подозрение, что у древних индусов были дополнительные суставы на спине… и других местах.

– Нет, просто они занимались специальной гимнастикой, чтобы сделать свое тело максимально гибким и податливым. Наверное, у ваших сотрудниц имели место выкидыши?

– Да, целых восемь. Откуда вы знаете?

– Дело в том, что самые сложные позы в основном рассчитаны на женщин. Это исторически оправданно, так как у них было больше времени для тренировок. Мужчины должны были добывать средства к существованию. Они целые дни проводили в трудах праведных, в основном сидя, и разъезжали на слонах – из дома на работу и обратно. Немудрено, что у них все застаивалось. Вы согласны с такой трактовкой?

– Абсолютно. – Профессор Лизандер в задумчивости погладил свой подбородок. – Мисс Холландер, я сожалею, что мне раньше не пришло в голову проконсультироваться с вами.

– Мне тоже очень жаль. – Ксавьера мотнула головой в сторону забинтованной части его тела. – В противном случае вы сэкономили бы на бинтах и шинах. – Она поглядела на часы. – Пожалуй, мне пора в лабораторию.

Директор порылся в карманах халата и протянул ей ключ с биркой.

– Еще раз огромное спасибо. Ксавьера взяла ключ.

– Не за что, профессор. Мне это доставляет удовольствие.

На бирке стоял номер последнего, если идти по коридору, помещения. Это была экспериментальная лаборатория, разделенная перегородкой на две части. Первая секция, куда вела дверь из коридора, представляла из себя стандартную учебную аудиторию с двадцатью партами, письменным столом, кафедрой и пишущей машинкой на подставке в углу. Путем нажатия на специальную панель в перегородке открывалась дверь, ведущая во внутреннее помещение, превращенное в роскошную спальню, с задрапированными алым бархатом стенами, рассеянным освещением и огромным накрытым меховым покрывалом надувным матрасом в центре. В углу стояла стереоустановка.

Ксавьера зажгла кадильницу и включила стереомагнитофон. Потом вернулась в первую комнату и удовлетворенно кивнула, убедившись в том, что сюда не доходят музыка и аромат кадильницы. Она сняла с себя всю одежду, облачилась в белый халат, сунула ноги в сандалии и водрузила на нос большие очки в роговой оправе. Затем огляделась, села за стол и подперла голову руками, приготовившись ждать студентов.

Через десять минут появилась пара: высокий, симпатичный молодой человек лет тридцати с хвостиком и женщина под тридцать, хорошенькая брюнетка с великолепной фигурой. Оба надели халаты поверх тренировочных костюмов. Под мышками они держали общие тетради.

Мужчина закрыл дверь. Они сели за парту и выжидательно посмотрели на Ксавьеру.

Примерно с минуту она молча изучала своих подопечных. Те сидели с надменным, неприступным видом, будто обитатели башни из слоновой кости.

– Добрый день, – вымолвила Ксавьера.

– Здравствуйте, – в унисон откликнулись гости. Ксавьера заняла место на кафедре и раскрыла журнал.

– Давайте сделаем перекличку. Уоррен Бернс.

– Здесь.

– Лилиан Смит.

– Я.

Ксавьера поставила напротив их фамилий галочки и, подойдя к доске, взялась за указку.

– Сначала – теоретическая часть. – Она развернула плакат с поперечным сечением женского тела. – Мистер Бернс, знакомы ли вы с женскими половыми органами?

– Да.

– Будьте добры называть то, что я буду показывать указкой.

– Наружные половые губы. Внутренние губы. Вульва. Клитор. Холм Венеры…

– Прекрасно, – похвалила Ксавьера. – Вы хорошо ориентируетесь – во всяком случае, на схеме. – Она развернула другой плакат. – Ну-ка, мисс Смит, знаете ли вы, что здесь изображено?

– Да.

– Назовите, пожалуйста.

– Головка пениса. Уздечка. Тестикулы…

– Замечательно. – Ксавьера отложила указку в сторону. – С теоретической частью все. Переходим к практике.

Она открыла дверь в переборке. «Студенты» отчасти утратили свой надменный вид и нерешительно переминались на месте. Тогда Ксавьера указала на пишущую машинку в углу и скомандовала:

– Мисс Смит, прихватите-ка ее с собой. Будете конспектировать, пока я займусь с мистером Бернсом. Потом поменяетесь местами.

Студенты сложили тетради и перешли во внутреннее помещение. Ксавьера выключила верхний свет и направилась к надувному матрасу.

– Разоблачайтесь, мистер Бернс.

– То есть… раздеться? – Да.

– А как же…

– Все, все снимайте!

Он нервно покосился на Лилиан, но подчинился. Тем временем Ксавьера помогла девушке поставить машинку около самого края экспериментального ложа.

– Скорее, мистер Бернс, – поторопила она. – У нас не так уж много времени.

– Да-да…

– Мисс Смит, вы можете озаглавить первую часть так: «Создание необходимых условий».

– Необходимых условий?

– Полное обнажение.

– Ах да…

Девушка оглянулась и начала печатать. Уоррен неуклюже стаскивал с себя ботинки, носки и брюки. Наконец он остался в одних боксерских трусах с надписью «Вторник» и, покраснев, взглянул на Ксавьеру. Она хотела было распорядиться относительно трусов, но передумала и с понимающей улыбкой сама освободилась от халата, очков и сандалий.

– Что вы об этом думаете, мистер Берне?

– А? Да!..

– Можете подойти поближе и рассмотреть хорошенько.

Он осторожно приблизился и уставился на родинку у нее на бедре.

– Вам бы следовало сделать биопсию, чтобы убедиться, что это не злокачественное образование.

Ксавьера тяжело вздохнула.

– Я, несомненно, так и поступлю. А теперь…

Лилиан быстрее застучала на машинке. Ксавьера приподняла краешек мехового покрывала и скользнула под него. Уоррен зашел с другой стороны и тоже забрался в постель. Его зрачки расширились, а с уст сорвался испуганный возглас, когда матрас начал колыхаться. Ксавьера с головой ушла под покрывало, а там, где она лежала, вырос холм, который никак не хотел оставаться на месте. Мистер Берне следил, как он приближается. Наконец холм достиг его, и мистер Берне тоже исчез под покрывалом. Два холма слились в одну гору. Из-под покрывала полетели боксерские трусы.

– Ну и как оно? – донеслось оттуда.

– А? Довольно интересно…

– А так?

– А?

– А вот так?

– А-а ах!..

Лилиан прекратила печатать, вскочила и уставилась на громадный холм под меховым покрывалом – он так и ходил ходуном. Она снова села за машинку и принялась бешено строчить, но это продолжалось недолго. Послышался хриплый возглас Уоррена – и все стихло.

Холм двинулся к краю матраса, наконец прямо к ногам Лилиан, с блестящими глазами, вывалился ее коллега. Ксавьера приподняла покрывало и выглянула наружу.

– Раздевайтесь, мисс Смит.

– Вы хотите сказать…

– Да. А вы, мистер Бернс, сделайте новую закладку и конспектируйте.

Он тупо кивнул и занял место за машинкой. Поколебавшись, Лилиан начала раздеваться. Потом она осторожно обошла матрас и, забравшись под покрывало, замерла на месте. Хищный холм двинулся к ней.