Твоей землянки дверь засыпана землею,

Моей воды поток потек над толовою.

О, долго ль мне ладью потоком слез вести!

О, долго ль дружеским свиданьям цвести!

Ведь без тебя мое не завершится дело,

Чтоб зреть ему, должны быть вожделенья зрели.

Покуда бытия не оборвется нить,

Больной надежд на жизнь не может не хранить.

Рассудок мой велит лишь к мудрости стремиться.

Но выводы любви не на ее странице.

На пегом скакуне уверенный ездок,

Ристалищем любви помчавшись, — изнемог.

Творит ученый смесь, что умудряет разум.

Но смесь дают тому, кто уж теряет разум.

Ты терпеливого влюбленным не зови.

В тревоге сладостной — рождение любви.

Терпенье не идет путем любви счастливым.

Любви блаженный жар не свойствен терпеливым.

Но пусть в тоске Ширин и в горе. Никогда

Пусть шаха не гнетет подобная беда!»

И вот, когда Ширин прочла всю повесть, землю

Поцеловал Шапур и вымолвил он: «Внемлю.

Решенье царственной всех наших слов ценней.

Твоя уместна речь», — и он поник пред ней.

Пусть мысль его была сверлить его готова,

Не говорил Шапур, сперва не взвесив слова.

Да, слово каждое, что твой рождает рот,

Ты взвесь, как золото, пуская в оборот.