Его звали иначе, и печать, не менее тяжкая, чем сковавшая его после смерти отца, но вместе с тем совсем другая, идущая от других причин и приводящая к иным следствиями, лежала на душе.

Он стоял в широком кругу менгиров, заросшем высокой травой, в окружении могучих каменных столбов с выбитыми на них непонятными рунами, что были испещрены ветрами, дождями и временем. Таких поставленных кольцом стоячих камней немало было по всему Иберлену, в преданиях говорилось, что их возвел Древний Народ, и никто уже не сумел бы понять письмен, им оставленных. Но Артур, или вернее тот, кем он стал, сознавал, что с легкостью сможет прочитать эти руны, возникни у него подобное желание.

Стоял хмурый день на самом острие осени, и небо затянули тучи цвета свинца, и ледяной ветер шевелил травы - здесь, на вершине холма, посреди серо-зеленой равнины. Артур неспешно прошел мимо менгиров и остановился почти на самой границе их круга. Заложил пальцы за пояс. У Артура не было при себе оружия, но это его ничуть не обеспокоило. Если нынче придется сражаться, то отнюдь не клинком. Все равно от холодного железа ему сводило пальцы.

И, кроме того, в этом здесь и сейчас его звали совсем не Артуром.

- Здравствуй, брат. Приятно, что ты пришел. - Айтверн не заметил, откуда появился человек, произнесший эти слова. Только что его не было, но стоило чуть скосить в глаза - и вот он уже здесь, стоит в самом центре кольца, лаская ладонью рукоятку меча. Высокий статный мужчина с гладким безвозрастным лицом, с черными волосами и дымчатыми, переливчато-жемчужными глазами, в дорогой одежде светло-серых тонов. Откуда он только взялся?

Брат всегда любил пользоваться Перемещением…

Чужая мысль. Своя мысль.

- Странно было, коли б я не пришел, - ответил за Артура тот, чьими глазами он смотрел на мир. - Как я мог тебя не услышать? Кем я стану, коли не откликнусь на зов родича?

- Тем, кем ты решил стать, - неожиданно резко ответил человек в сером. - Наши тропы давно уже разошлись, и бегут в совсем разные стороны. Видит Денница, я не удивился бы, не приди ты вовсе! Ты почти что и забыл, что мы одной крови, совершенные тобой дела перечеркивают все, что нас прежде связывало. О да, я ждал, что ты закроешь глаза и заткнешь уши на мой вызов! Но ты все же явился. Впрочем, я не тешусь лишними иллюзиями. Ты пришел просто потому, что не можешь не отдавать долгов. Вот и свидимся… напоследок.

- Ты прав, - отвечал Артур. К немалому удивлению, он ощущал в себе не гнев, естественный после подобных надменных слов, а щемящую грусть и тоску. - Мы уже давно ходим разными тропами… но чья в том вина?

- Чья вина? Чья вина, говоришь ты? Уж не меня ли вздумал обвинять во всех семенах недоверия, что были посеяны, во всех всходах раздора, что ныне поднялись? Велика наглость, мой брат - по тебе как раз! Кто, скажи мне, встал под чужие знамена, кто плюнул нашему роду в лицо, кто разделил свой удел с уделом этих краткоживущих дикарей? Не я ли? Нет, не я! Это был ты, и прочие глупцы вроде тебя. Кто в Звездном Чертоге призывал к миру с теми, с кем не должно быть мира? Я ли? Нет, не я! Кто склонил Сумеречного Короля на свою сторону, кто затуманил его рассудок? Кто братался со смертными? Нет, это вновь был не я! Это был ты. Ты и твои присные заключили договор с людьми, и ведете теперь весь Древний Народ к гибели! В своем ослеплении вы готовы погубить наше племя - и погубите, если вас не остановить! Вы ведете к смерти всех нас и все, нами созданное! Какая тьма затмила вам разум? Кем надо быть, чтоб податься на вражеские посулы? Люди возьмут у эльфийской расы все, чему смогут научиться - а потом истребят нас и займут наши земли. Уже занимают! Уже строят свои деревни там, где когда-то стояли наши замки! Они напирают с юга, как весеннее половодье! Совсем скоро, через век или два, их знамена взлетят над северными землями, и Древнему Народу придет конец. Мы падем в бою - или уйдем доживать свой век в холмах, как разлетевшиеся осколки ушедшей эпохи. И все благодаря тебе и твоим приспешникам! Вот какой судьбе ты способствуешь!

Мужчина с жемчужными глазами говорил, и каждое слово слетало с его уст ранящим кинжалом, или осколком зеркала, или наконечником стрелы - и это было не красивое сравнение, нет, и в самом деле острые куски металла или стекла рвались от него прочь, рассекая воздух на части, прежде чем истаять. Артур видел, как окрестные менгиры содрогаются от творимой среди них магии. Его собеседник даже не пытался щеголять своим могуществом - просто чистейшая Сила томилась от тесноты, будучи заключенной в темницу его тела, и ее частицы, приведенные в движение владевшей чародеем яростью, вырывались на волю.

- Брат… Послушай меня… - Артур осторожно подбирал слова, надеясь переубедить собеседника. Если бы только получилось! Если бы только вышло! Он не может, не должен допустить ссоры, он обязан найти общий язык с родичем - и тогда, возможно, удастся погасить разгорающуюся войну. Айтверн словно бы раздвоился, разделился на две части, и одна его часть не понимала, куда она попала и что вокруг происходит, она только и могла, что оставаться безмолвным наблюдателем за перипетиями диковинного сна, другая же… о, другая его половина пребывала в ясной уме и твердой памяти, она прекрасно знала, что здесь происходит, кто этот надменный вельможа в сером камзоле, в чем предмет идущего спора, и как в этом споре одержать верх. Что же до языка, на котором они беседовали… Артур только сейчас сообразил, что этот язык не был привычным ему иберленским. Нет, то было Высокое Наречие, на каком дворяне говорили в древности, в дни Артура уже почти забытое. - Брат… Ты заблуждаешься. Я хороший друг герцога Картвора, вожака пришедших с полудня людей, и знаю, чего он хочет, а чего - нет. Картвор не желает нам зла. Ни в коей мере. Он с почтением относится к нашей расе, он держит нас за старших братьев или наставников, а не за соперников. Его народ просто поселится на опустевших землях, где никто давно не живет, станет нам добрым соседом. Мы не будем причинять друг другу зло. О нет, видит боги, никогда. Брат, я живу с ними, я знаю, что говорю. Наступает совсем новая пора… совсем новая! Ты не представляешь, чему мы сможем у них научиться. Не меньшему, чем они у нас. Люди принесли с собой перемены, перемены к лучшему…