А потом враги оказались совсем рядом, и тогда время и в самом деле закончилось. Раймонд Айтверн выпал из времени, он больше не слышал ни щелчков секунд, ни колокольных ударов сердца, осталось одно только бесконечное "сейчас", и он скользил сквозь это "сейчас", одно за другим чередуя отпечатанные у него в костях движения. Принять удар на щит. Повернуться направо. Вонзить меч в сочленения доспеха. Погрузить - выдернуть. Развернуться обратно. Парировать. Снести голову с плеч. Крутануться, уйти от атаки. Отстранить чужой щит краем своего, пнуть промеж ног, поразить в бок. Вперед, скользнуть промеж двух неудачников, покончить с обоими, сначала с одним и тут же, не прекращая комбинации, со вторым. Под ногами что-то скользкое, это хорошо. Выбить меч из рук. Сбить с ног щитом, проткнуть клинком, освободить оружие, встретить нападение следующего противника. А вот этот подлец хорош! Был хорош. Снова закрыться. Обрубить кисть, пробить грудь. Вперед, вперед, вперед! Сами напросились на меня, господа, теперь уж не взыщите!

Кровь стучала у Раймонда в ушах, чужое сорванное дыхание било в лицо, предсмертные крики налетали морской бурей, а он все шел сквозь толпу, оставляя позади себя трупы. Каждый удар его был совершенен, и каждый находил цель. Герцог Запада сделался зеницей урагана, сердцем им самим порожденного хаоса. Раймонд Айтверн прорывался через ряды мятежников, и за его спиной мятежников уже не оставалось. Не оставалось ничего живого. Меч плясал в руках маршала, как пляшет перо в руках летописца, и ярко-алые чернила разлетались во все стороны. Если и есть у жизни смысл, то он заключен здесь, сейчас, в этой точке, в этом оглушающем барабанном дробью мгновении, заключившем в себя до последней ее капли всю полноту существования, весь вырывающий душу из груди вопль азарта, всю пылающую радость, боль, отчаяние и надежду мира, сошедшиеся воедино в этой последней немыслимой битве. Огонь схватки опаляет щеки жаром самой преисподней. Плащ рвется за плечами драконьими крыльями. Сталь прошивает чужие сердца насквозь, ледяной иглой. Мой отец, ты видишь, я дерусь за тебя! Ты завещал мне служить Иберлену, я служу Иберлену, и служу хорошо! Моя жена, ты видишь, я дерусь за тебя! Ты не была воином, но положила жизнь ради нашего королевства, так могу ли я пожертвовать меньшим! Мой король, ты видишь, я дерусь за тебя! Мне нет прощения, что не смог тебя уберечь, но по крайней мере ни одна нелюдь, предавшая тебя, не уйдет отсюда на своих ногах! Мой Бог, ты видишь, я дерусь за тебя! Ты заповедал людям не творить зла и не бить в спину, и я мщу нарушившим Твой завет! Мой сын, ты видишь, я дерусь за тебя! Я дарю тебя шанс, задерживая врагов здесь, так воспользуйся же этим шансом, уведи Лаэнэ и принца Гайвена, и уходи сам, а потом живи, живи, живи! Я подарил тебе жизнь, и дарю снова, так распорядись своей жизнью так, чтобы мне не было за тебя стыдно! Не урони чести. Я знаю, ты сможешь, сумеешь, справишься, я дерусь за тебя! Я оставляю тебе свою судьбу и свой долг, и отныне мои дороги станут твоими дорогами, моя война будет твоей войной, а когда ты победишь, я буду ликовать у тебя за спиной! У нас одно знамя на двоих, наше общее знамя, и пусть оно воспарит к небесам в час нашего триумфа. Я не всегда был справедлив с тобой, и уже никогда не смогу попросить у тебя прощения, и как жаль, что шансы упущены, и мне уже не сказать, что я люблю тебя. Никогда не упускай своих шансов! Ты мой сын, но не будь таким, как я, стань лучше меня! Ты сможешь.

И тогда, когда противников уже не осталось, кода все они легли на каменные плиты, распрощавшись с жизнью, окружив Айтверна колющей холодом пустотой, когда мир вновь разлетелся вокруг уходящей за горизонт бесконечностью, а время, распрямляясь, обрушилось водопадом, в него выстрелили. Герцог успел отбить стрелу, с некоторым трудом отклонился от второй - выпущенной, вроде бы, с угловой башни на юго-западе. Боитесь честного боя, твари, и правильно делаете, что боитесь! Но нужно уходить с открытого пространства! Увы, верная мысль явилась со слишком большим запозданием - новая стрела змеей впилась в колено. Раймонд пошатнулся, давя крик, вскинул щит, закрывая лицо - и тут боль раскаленной кочергой пронзила спину. Будто горсть острого марледайского перца высыпали прямиком на внутренности. Вот и он, конец игры, да будет он проклят! Горло сдавило судорогой, внезапно сделалось очень трудно дышать, каждый вздох давался с усилиями, на грудь упала каменная плита. Айтверн рухнул на колени, скосил глаза вниз - из живота выглядывало вороненое древко. Плечо и пальцы свело пульсирующей болью, и герцог выпустил спасительный щит. Стоящее в зените солнце ударило в глаза, ослепляя и лишая разума. Майское солнце зависло над столицей Иберлена, над древними камнями цитадели, над захлебывающемся в крови замком, сейчас заполненным гуляющей по нему смертью. Солнце пылало, обрушивая на землю копья лучей, и ему не было ни малейшего дела до убивающих и умирающих во имя своих смешных идеалов смертных. Но смертные до конца держались за идеалы и иллюзии, и в этом заключался брошенный ими небу вызов. Раймонд Айтверн успел почувствовать странное, пьянящее торжество, а затем из полуденного воздуха пришла еще одна стрела, быстрая и неотвратимая, и тогда мир раскололся на части.