- Твои люди на редкость дурно выучены, - заметил Раймонд. - Убивать их даже скучно…

Лицо Горана побелело:

- Вы… Да вы обезумели! Сдавайтесь! Немедленно! Вы же обречены!

- Ты убил моего короля, зачем же мне сдаваться? Теперь осталось только воевать. А что до обреченности, - Айтверн мило, как ему казалось, улыбнулся, - мы подвержены ей в равной степени, - он атаковал. Крейнер попробовал было защититься, но куда ему! Раймонд легко, практически без малейших усилий пресек его слишком вялую, слишком заторможенную попытку закрыться от удара и развалил мятежного генерала надвое - от пояса к плечу. Тот умер сразу, едва ли даже успев распробовать боль. Слишком простая смерть.

- И это иберленский полководец, - сказал Айтверн непонятно кому, глядя на то, что осталось от Крейнера. - Даже драться как следует не выучился. - Герцог, не глядя на оторопевших солдат, подошел к краю стены и выглянул во двор. Там шла ожесточенная схватка, около сотни гвардейцев встали заслоном у ворот, не давая хлынувшим к ним по мосту мятежникам прорваться вовнутрь. Защитники замка выставили перед собой длинные копья, ставшие преградой на пути тяжеловооруженной конницы, приведенной Лайдерсом. Отряды восставших лордов хлынули к стене, но, ввиду отсутствия у них осадного парка, только и могли, что лбом биться в узкое горло крепостных ворот. Знать бы, кто из офицеров возглавил сопротивление - парень он, видать, толковый, головы не потерял. Теперь бы убрать мост - но Крейнер, этот все рассчитавший мерзавец, поставил у подъемного механизма своих людей, верные престолу солдаты пытались смять их шеренгу, но пока не больно получалось. А от донжона на кучку не предавших бойцов напирали новые отряды, атакующие их в тыл - не иначе, тоже предводительствуемые крейнеровскими прихвостнями. Айтверн понял, что немыслимо сам на себя зол - не следовало во всем полагаться на коменданта и возлагать на него организацию обороны, они едва не потеряли все, что могли! И, может быть, потеряют - из-за того, что герцог Запада оказался слишком доверчив и забыл об осторожности. А еще - погубил короля, хотя Ретвальд в любом случае был почти не жилец. Успел бы Артур вывести принца из города, нынче все зависит лишь от этого…

- Слушать меня!!! - заорал Раймонд стрелкам. Следовало срочно брать их под свою руку - нынче тот самый момент, чтоб угостить Лайдерса и компанию стрелами. Глядишь, отступят обратно в город. - Крейнер мертвец, кто с ним - не снесет головы!!! Принц Гайвен - наш новый король, а я - ваш маршал! Немедленно! Приказываю! Стрелять! По восставшим!

Для выразительности он три раза ударил мечом об оброненный кем-то щит. Ну же, собаки, хоть раз выполните то, что от вас требуется, что же за напасть на вас накинулась, шелудивое отродье! Сделайте, что говорят, истлеть вам всем в геенне! Но крики маршала Айтверна, только сейчас со всем отчаянием осознавшего свою беспомощность, пропали втуне - вокруг уже царил полный хаос, голос Раймонда утонул в десятках, если не сотнях других воплей, кое-где на стене тоже уже начинали закипать схватки, большинство командиров оставалось на стороне погибшего Горана. Сейчас этот костер окончательно разгорится, понял Раймонд, и лучники сцепятся, убивая друг друга. Кровавая волна поднимется и нахлынет, и ее уже никто не сможет сдержать.

- Ну же!!! - вновь заорал Айтверн. - Никакой пощады изменникам!!!

Солдаты… еще свои? уже чужие? собирались толпой шагах в семи от него. Нерешительно топтались, дергали рукоятки мечей, развевались плащи - плащи королевской гвардии, белое и золото, замаранные сегодня цвета. Говорили, в гвардии служат лучшие рыцари королевства. Говорили, они никогда не уронят чести. Просто красивые слова, чушь под медовым соусом. Кто чего стоит, решится сегодня.

- Вы со мной? - спросил Раймонд Айтверн, ткнув в солдат острием меча.

Они не ответили. Переглянулись. Потом один из них выстрелил в герцога из арбалета. Болт завизжал, прошив в воздухе туннель. Раймонд легко закрылся плоскостью меча, остановленная стрела рухнула у него под ногами. Ну что ж, это тоже в своем роде ответ… Но время ответов не закончилось, шавки, оно только начинается! И вы ответите за все. За каждую неверную мысль, за каждый выдох, за каждый миг своего предательства. На Суде вас покарает Господь, а на земле - я. И небесная кара в сравнении с моей еще покажется вам небесной манной.

Он пошел навстречу уже не друзьям, но врагам легким пружинистым шагом, танцуя среди летящих стрел, уклоняясь от проносящей по касательной смерти, насмехаясь над ее бессильем. Душу наполняла веселая отчаянная злость. Какого черта! Кто дал вам, господа, право свергать королей? Вы сами себе его вручили, да? За ошибки, господа, следует платить. И вы заплатите, да так, что сами окажетесь не рады!

У кого-то из солдат не выдержали нервы. Он бросился вперед, потешно размахивая тяжеленным клинком. Ни дать, ни взять ветреная мельница. Кто ж тебя так учил, братец, зря я что ли ораву инструкторов держал? Для Раймонда не составило труда утечь в сторону от сильного, но неуклюжего выпада. Айтверн быстро развернулся, щелкнув каблуками, оказался вплотную с нападающим, дернул меч вверх, пронзил бедняге гортань. Глаза того перед смертью выпучились, будто решили выкатиться из глазниц. Не ожидал, дурак? Черт возьми, да ты еще обмочился перед кончиной! Ничтожество… Айтверн брезгливо отстранился, швырнул труп на камни, напоследок пнул сапогом. Остальные гвардейцы зашептались. Боитесь?

- Следующий, - буднично сказал герцог. - Можете стать в очередь или навалиться все сразу, мне безразлично.

- Ваше время кончилось, милорд! - крикнул кто-то из солдат. Ах, ну да, конечно, вот и полагающиеся случаю пошлости подоспели…

- Сударь мой философ! - ответствовал Раймонд. - Подите сюда, и проверим, чье именно время кончилось.

И они бросились вперед - всей толпой, как и следовало ожидать. Айтверн шагнул им навстречу, чувствуя, как дрожат камни, как поет ветер, как ликует солнце высоко в небесах. Герцогу показалось, что он слышит шелестящий на самой грани слуха шепот, обращенный к нему. Кто это? Рейла? Ты видишь меня, любовь моя? Ты меня видишь? Ты там, наверху, равнодушный мой ангел? Посмотри на меня. Я умираю за то же, за что и жил, Рейла! Когда мы встретимся, тебе не в чем будет меня упрекнуть!