От кокетства не осталось и следа. На Ивана Александровича смотрела милая и невинная девушка. Именно таких и хотят отцы в жены своим сыновьям. А некоторые отцы просто хотят... Хотят, но не решаются сказать...

– Вот и я не знаю, о ком ты говоришь... – отрешенно, похоже, что в грешных раздумьях, проговорил Алтынов.

– Это называется, заговорилась... Извините, если я что-то не так сказала. Я, наверное, пойду. Вадим, наверное, уже заждался...

– Вадим... Ах, да, Вадим... Он тебя ждет?

– Ну, вообще-то он думает, что разговор будет долгим. Ведь я человека чуть не утопила...

– Я тебя понимаю... Когда такие глупости говорят...

– Я и сама глупостей наговорила... Но вы же не будете меня за это топить?

Иван Александрович не ответил. Он завороженно смотрел на Олимпию и о чем-то напряженно думал. Впрочем, она знала, о чем...

– Если не будете, тогда я пошла...

Она взялась за ручку двери. Но Алтынов даже не шелохнулся. Молчит, но взгляд красноречивый.

– Я пошла? – в ожидании отрицательного ответа спросила она.

И снова в ответ тишина.

Олимпия повернулась к Алтынову спиной. И спиной же почувствовала его взгляд. Таким жаром от него пышет, что хоть под холодный душ становись. Но в душ она всегда успеет...

– Так я пошла или нет? – не оборачиваясь, повторила она свой вопрос.

– Не знаю, – выдавил он.

– А я знаю!

Олимпия знала, что нужно делать, если гора не идет к Магомету... Она развернулась к Алтынову лицом, ловким движением рук стянула через голову топик.

Иван Александрович вздрогнул от неожиданности и затаил дыхание. Не орет, не клеймит ее позором. Значит, она на верном пути...

Шортики тоже снимались легко. Олимпия так эффектно шевельнула бедрами, избавляясь от них, что у Алтынова глаза на лоб полезли.

– Только не думайте, что я изменяю вашему сыну, – опускаясь на колени, завораживающе прошептала она.

В сущности, так оно и было. Но Алтынов никак не отреагировал на эти слова. Его отцовская сущность отступила на второй план. Сейчас он мог соображать только на уровне природных инстинктов...