— Но это не Ардент запретил говорить Страже, — сказал он. — Это были вы, так? Вы хотели разозлить меня, мистер Умноруль? — Он передвинул гнома. Стук.

Умноруль поглядел на доску.

Поскольку ответа не последовало, Ваймс ухватил сбитого тролля и поставил его рядом с доской.

— Я не думал, что вы придете, — голос Умноруля был едва слышен. — Мясодробилка был… Я думаю… Я не… Ардент сказал, вы не будете слишком переживать, потому что скальт был опасным. Он сказал, что скальт приказал убить шахтеров и сейчас с этим со всем покончено. Но я думал об этом…. Я… Это было неправильно. Так нельзя! Я слышал о вас, что вы очень самолюбивы. Я хотел… привлечь ваше внимание. Он… Он…

— Вы думали, что я не пришел бы? Тролля обвинили в убийстве гнома, в такое время, как сейчас, и я бы не пришел? — спросил Ваймс.

— Ардент сказал, что людям нет до этого дела. Он сказал, что вас не заботят проблемы гномов.

— Ему следовало бы почаще выбираться на свежий воздух!

Из глаза Умноруля потекли слезы и закапали на доску. Гроза прекращает битвы, подумал Ваймс. Затем гном поднял голову и закричал:

— Это была дубинка, которую мистер Сияющий дал мне за победу в пяти играх подряд! — кричал он. — Он был моим другом! Он сказал, что я был так хорошо играл за троллей, что должен иметь дубинку! Я говорил Арденту, что это награда за победу! Но он забрал ее и ударил мертвое тело!

Вода камень точит, думал Ваймс. И все зависит от того, куда попадают капли, так, мистер Сияющий? Но какой прок в том для этого бедолаги? Слишком мелкая сошка, чтобы позволить себе сомневаться!

— Хорошо, мистер Умноруль. Благодарю вас, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Только один вопрос. Вам известно, кто послал тех гномов ко мне в дом?

— Каких гномов?

Ваймс всмотрелся в покрасневшие, слезящиеся глаза. Или их обладатель говорил правду, или сцена потеряла величайшего из актеров.

— Гномы пришли и напали на меня и мою семью, — сказал он.

— Я слышал, как Ардент говорил с капитаном стражей, — пробормотал Умноруль. — Что-то о… предупреждении…

— Предупреждение? Вы называете это… — начал Ваймс и остановился, заметив как Скромняк покачал головой. Верно, верно. Нет смыслы вываливать все это на этого несчастного. Из него и так все жилы вытянули.

— Они очень напуганы, — пробормотал Умноруль. — Они не понимают города. Они не понимают, почему троллям позволено находиться здесь. Они не понимают людей, которые не… понимают их. Они боятся вас. Они всего боятся сейчас.

— Куда они убежали?

— Я не знаю. Ардент сказал, что они могут убежать куда угодно, потому что они заполучили куб и картину, — ответил Умноруль. — Он сказал, что картина покажет им, где находится остальная ложь и они ее уничтожат. Но они больше всего боятся Призываемой Тьмы, командор. Они чувствуют, что она идет за ними.

— Это только рисунок, — сказал Ваймс. — Я не верю в нее.

— Я верю, — спокойно сказал Умноруль. — Она в этой комнате. Как она попала сюда? Она приходит под маской, чтобы творить воздаяние во темноте.

Ваймс почувствовал, как у него начался тик. Шнобби оглядел серые каменные стены. Скромняк сидел прямо, как пригвожденный к стулу. Даже Фред Колон смущенно переминался с ноги на ногу.

Это только мистика, сказал себе Ваймс. Это даже не людская мистика. Я не верю в это. В таком случае, почему здесь вдруг стало так холодно?

Он кашлянул. — Ну ничего, как только она узнает, что они сбежали, она тут же отправится за ними вслед.

— И она придет за мной, — сказал Умноруль тем же спокойным голосом. Он сложил руки перед собой.

— Почему? Вы никого не убили, — сказал Ваймс.

— Вы не понимаете! Они… они… когда они убили шахтеров, один из шахтеров был еще жив и, и, и мы слышали, как он стучал в дверь кулаками, и я стоял в туннеле и слушал, как он умирал, и желал чтобы он умер, так, чтобы звук прекратился. Но, но, но когда он перестал стучать, стук продолжился у меня в голове и я мог, мог, мог повернуть колесо на двери, но я слишком боялся темных стражей у которых нет души, и того, что темнота заберет меня…

Голос затих.

Шнобби нервно закашлялся.

— Что же, еще раз благодарю, — сказал Ваймс. Черт возьми, они действительно свели его с ума, несчастного коротышку. И у меня нет ничего, думал он. Я могу предъявить Арденту обвинение в фальсификации доказательств. Но я не могу выставить Кирпича в качестве свидетеля, потому что это только подтвердит, что в шахту забирался тролль. Все, что у меня есть, это парнишка Умноруль, который явно неспособен быть свидетелем.

Он повернулся к Скромняку и пожал плечами. — Я думаю, что оставлю его здесь на ночь. Для его же собственного блага. Не могу представить, куда бы он мог податься. Заявление, сделанное им, конечно же покрывает…

Его голос замер, когда в его памяти вдруг кое-что всплыло. Он повернулся на стуле и взглянул на несчастного Умноруля.

— Какая картина?

— Изображение Битвы при Кумской Долине Методии Плута, — сказал гном, не поднимая глаз. — Она очень большая. Они украли ее из музея.

— Что? — сказал Фред Колон, заваривающий чай в углу камеры. — Это были они?

— Что? Ты знал об этом, Фред? — требовательно спросил Ваймс.

— Мы… да, мистер Ваймс, мы написали отчет…

— Кумская Долина, Кумская Долина, Кумская Долина! — взревел Ваймс, ударяя руками по столу с такой силой, что подсвечник подпрыгнул. — Отчет? Какого черта — отчет? У меня что, есть время читать отчеты? Почему никто не сказал мне о….

Свеча покатилась и упала на пол. Ваймс потянулся за другой свечой, катящейся к краю стола, но промахнулся и она упала вниз фитилем на пол.

Темнота обрушилась, как топор.

Умноруль застонал. Это был идущий из сердца, душераздирающий стон, как предсмертный хрип из еще живых уст.

— Шнобби! — закричал Ваймс. — Зажги эту проклятущую спичку, я тебе приказываю, черт возьми!

В темноте раздалось неистовое чириканье и затем спичка вспыхнула, яркая, как сверхновая звезда.

— Давай ее сюда! — закричал он на Шнобби. — Надо зажечь свечи!

Умноруль все еще таращился на доску, где удар, нанесенный в раздражении раскидал оставшиеся на доске фигуры.

Когда свеча зажглась, Ваймс тоже посмотрел на доску.

Если бы вы были склонны к галлюцинациям, то могли бы сказать, что что фигурки троллей и гномов, упав, образовали неровный круг с центральным камнем посередине, а еще несколько гномов упали в линию. Глядя сверху, их можно было принять за круглый глаз с хвостом.

Умноруль тихо вздохнул и соскользнул на пол. Ваймс вскочил, чтобы помочь ему, но во время вспомнил о политике. Он заставил себя попятиться, подняв руки в воздух.

— Мистер Скромняк? — попросил он. — Я не могу прикасаться к нему. Прошу Вас?

Скальт кивнул и опустился на колени перед гномом.

— Пульса нет, сердце не бьется, — констатировал он спустя несколько секунд. — Мне очень жаль, командор.

— Тогда получается, что я в ваших руках, — сказал Ваймс.

— И правда. В руках гнома, — ответил скальт, вставая, — командор Ваймс, я клянусь, что в моем присутствии, с Умнорулем обращались заботливо и вежливо. И, возможно, с большей добротой, чем гном имел право ожидать от вас. Призываемая Тьма убила его. Гномы поймут.

— А я нет! Почему она убила его? Что этот бедолага сделал?

— Более верным будет сказать, что страх Призываемой Тьмы убил его, — ответил скальт. — Он бросил шахтера в завале, он слышал его крики в темноте и ничего не сделал. Для гномов это ужасное преступление.

— Такое же плохое, как стирание слов? — едко спросил Ваймс. Он был потрясен больше, чем готов был признать. Ему не стоило так сильно ударять по столу, но он был так зол. Рука стала еще сильнее болеть.

— Кое-кто бы сказал, что даже хуже. Умноруля убили его собственная вина и страх. Словно в голове у него была своя Призываемая Тьма, — ответил Скромняк. — В каком-то смысле у всех нас есть она, командор. Она или что-то подобное ей.

— Вы знаете, ваша религия действительно может ввести людей в заблуждение, — сказал Ваймс.