Довлет был не против. Он достал из пачки «Беломорканала» папиросу, вытянул бумагу с мундштука. Из спичечной коробки высыпал на ладонь растертую травку и слегка смешал с табаком. Черпая смесь с ладони, забил косяк. Прикурил. Трижды глубоко, с воздухом, затянулся, держа дым в себе. Получив кайф, передал дрянь Джуме. Тот, курнув несколько раз, погасил окурок о слюну на ладони.

— Хватит пока! Уедут –  долбанемся по полной!

Веселье на лужайке набирало обороты. Разобрали шампуры с приготовленным мясом. В ход пошли водка и вино. Предводителя, уже «никакого», молодежь затолкала в салон «семерки». Там, в салоне, совершенно трезвый бывший «медвежатник» Николай Пименов связался с Гурамом.

— У меня все по плану, Гурам! Через полчаса дам команду ребятам устроить факельное шествие.

— К дому с охраной пусть только не приближаются. Мои люди на месте. Они сами сделают все, как надо. Единственное: вовремя вызови пожарных. Им добираться до хутора не менее часа. В случае их задержки мои люди изолируют охрану, а вы обыщите дом, не дайте сгореть.

— Все сделаем, Гурам, не волнуйся!

Примерно минут через двадцать уже прилично захмелевшая молодая публика подбросила в костер дров и устроила прыжки через огонь, сопровождаемые дикими воплями из мощной магнитолы.

— Ты смотри, Довлет, завелись как! –  комментировал опасные игры Джума.

— Э-э, водка завела!

— Если так будет продолжаться дальше, пойдем и разгоним их.

— А чем они мешают тебе? Пусть прыгают. Один получит травму, сразу слиняют. Такие игры до хорошего не доводят.

— Гляди, чего делают.

Ребята Пименова, прекратив прыжки, начали вытаскивать из костра горящие поленья и с ними бегать по лужайке.

— Совсем разум потеряли, –  подвел итог Джума. –  Что мы так будем до утра смотреть на эти танцы?

Но им пришлось не только смотреть. Кто-то из беснующейся толпы крикнул:

— Ну что, чуваки, устроим праздник огня? Айда в деревню?!

— Айда! –  заорала пьяная компания, разом побежавшая на хутор.

— Твою мать! Они что, совсем охренели? Деревню спалить решили? Довлет, готовься. Будем шугать этих баранов.

Но молодежь, пробежав мимо домов, развернулась и вернулась на лужайку.

Джума ничего не понимал.

— Вот козлы! –  твердил он. –  Устроить бы им бойню, шакалам!

— Да! Разгулялись, суки! Но сейчас вроде все вернулись.

— Мудаки! Опять будем смотреть на них? Давай дадим пару очередей –  может, очухаются?

— Рано! Выдадим себя. Что Мурат-Кули скажет? Опасность для хаты, спросит, была? Что ответить?

— Ладно! Смотрим дальше.

В это время люди Гурама подпалили два крайних дома. Брошенный, тот, что стоял рядом с объектом, вспыхнул сразу, благодаря сползшей до земли соломенной крыше. Крайний же, где находились люди, схватился с угла, и огонь распространялся не так быстро.

Дегтярев и его бойцы заняли позиции, контролируя окна и двери, чтобы не дать бандитам Мурата-Кули применить оружие против ребят Пименова.

Джума и Довлет сразу же почувствовали запах дыма, а затем увидели, что соседний дом вовсю запылал. Языки пламени перебросились и на объект их охраны.

— Суки, все же подожгли! –  вскричал в отчаянии Джума. –  Козлы стовосьмые! Запалили, твари! Давай, Довлет, вытаскивай пленников и уводи их в лес, а я разберусь с этими туристами. –  Он передернул затвор автомата.

— Ты дурак? Сейчас и так пожарные с ментами подвалят. Хрен с ними, с туристами! Забираем девку, пацан не сможет идти сам, кончим его –  и уходим. Торопись, эти козлы, видно, хату тушить хотят.

Вокруг дома мелькали молодые люди. В дверь стучали. Бабка спросила с печки:

— Чавой-то там?

— Конец света, бабуля. Молись своему богу!

Охранники бросились в сени, где был лаз в подвал.

Здесь их встретил Дегтярев. Два сильнейших удара в голову, вырубили Джуму и Довлета. Один из подчиненных Дегтярева достал два инсулиновых шприца и вколол каждому из лежащих без сознания туркменов по «порции» героина. Верзила ринулся в подвал. Выбив, не найдя в темноте запора, дверь, он вошел в пропахшее плесенью и человеческими испражнениями помещение. Позвал:

— Тамара!

— Мы здесь!

— Где?

— В углу! Вы кто?

— Я от твоего отца.

Вскоре Дегтярев подал по лестнице наверх своим помощникам девушку и парня. Заложников и бабушку вынесли на поляну и передали Николаю. Охранников положили тут же. Дом, заполненный огнем, вспыхнул во всю мощь. Вдали послышались сирены пожарных машин. Дегтярев отозвал Николая:

— Мы уходим! Гураму сообщи обо всем сам. Будешь с пожарными и ментами разговаривать, вали на этих. –  Юрий кивнул на охранников. –  Учти: твои ребята нас не видели!

— Какой разговор! Вы молодцы, чисто сработали!

Дегтярев дал команду своим парням. Те, забрав оружие охранников, двинулись в сторону леса, где скоро их поглотила кромешная тьма. Николай набрал номер Гурама. Тот включился сразу же:

— Ну что?

— Все хорошо, Гурам! Тамара у нас. И парень ее, правда, в тяжелом состоянии, но жив.

— Слава богу! –  выдохнул в трубку Гурам, почувствовав, как силы вдруг начали оставлять его. –  Ты, Коль, побеспокойся там о ребятах? Прошу тебя!

— Теперь все будет нормально, Гурам. А вот и пожарные. С ними «козел» милицейский. Ну, пока, у меня второй акт начинается.

— Удачи тебе, друг! –  сказал Гурам, а потом вдруг зарыдал.

Он, старый вор, прошедший все круги ада, плакал, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. В это время к нему в палату зашел Семен. Посмотрев на пациента, вызвал медсестру. Через двадцать минут после инъекции Гурам уже крепко спал.

Спал в это время и Гофман, ничего еще не знавший о судьбе своих заложников. Спокойно спал в своей шикарной спальне.

В четыре утра Сергей выехал из усадьбы. Выпускал его сам помощник Гофмана, Столыпин, чтобы избежать ненужного интереса посторонних лиц. Выехав из леса, Роенко повел автомобиль к дачному поселку. Остановился, не доезжая лесополосы, скрывающей поселок со стороны дороги. Ночь выдалась по-осеннему темной, низкие облака нависли над землей, грозя пролиться дождем. Короткими перебежками Сергей добрался до домика под № 213. Пистолет «ТТ» лежал там, где он его оставил после первой встречи с будущим боссом –  в нише за «буржуйкой». Забрав оружие, из окна посмотрел на дачу Гофмана. На первом этаже горел свет. Охрана несла службу.