Я вошел, а он, заперев за мной дверь, тут же куда-то отлучился. Вскоре Баскас вернулся с охапкой серой тюремной одежды, просунул ее сквозь решетку и опять ушел.

Я переоделся и сел на край подвесной койки.

Невероятно, но я оказался в настоящей тюремной камере. Я впервые попал в тюрьму, и это ошеломило меня. Несколько раз я крикнул, но никто не отозвался. Для отправления естественных нужд в цементном полу был проделан сток. «Как в хлеву для скотины», — с горечью подумал я. Ощущение того, что я похож на зверя в клетке, было настолько невыносимым, что я был готов выть от одиночества и отчаяния.

Прошло минут пятнадцать. Я с ужасом подумал, каково пробыть здесь пятнадцать лет…

Час спустя Баскас все же появился. Он принес с собой стул и сел напротив меня, глядя мне в глаза. Охранник, оставшийся в коридоре, спокойно наблюдал за нами через решетку.

— А теперь, сэр, расскажите все своими словами.

— С чего прикажете начать? — спросил я подчеркнуто вежливо, давая понять, что готов к сотрудничеству. Один час томительной неопределенности сделал свое дело.

— Вы стали неуловимы с пятницы, мистер Мэйн. Это был день, когда вы отправились в Бонитон, где посетили магазин спортивных товаров и, как вы помните, попытались выкрасть копию счета на купленное вами ружье для подводной охоты. С тех пор ваши действия и место пребывания были мне не известны.

За один час непокорный мистер Мэйн стал достаточно покладистым и благоразумным, поэтому к Баскасу снова вернулась обычная светская вежливость.

Я не знал, с чего начать. Если я начну с Исследовательской станции и параллельных миров, он свяжется с Копрайтом, а тот опровергнет все. Теперь, когда погиб Страттон, я не знал на станции никого, кто захотел бы помочь мне. Поэтому я сказал, что просто покидал Фалькомб на два дня.

— Я был потрясен, когда узнал, как был убит мистер Меллорз. Поэтому я уехал на пару дней, чтобы прийти в себя.

— Странно. Миссис Меллорз сказала, что вы нанесли ей визит в тот же вечер и между вами произошла какая-то ссора. Значит, вы после этого покинули город?

— Да.

— Очень странно. Почему же ваш вездеход остался на автостоянке у больницы? Каким же образом вы покинули город, мистер Мэйн?

— Господи, на попутной машине. Проголосовал, и все. Разве это так уж важно? Главное, я сейчас здесь. Вам удалось засадить меня за решетку, о чем вы так давно мечтали, черт бы вас побрал!

Вспоминая все это, я почувствовал, что нервы мои на пределе. Слишком многое произошло за эти дни.

— Ладно, хватит играть в кошки-мышки, Баскас! — вдруг заорал я. — Задавайте свои вопросы. Вы хотите знать, убил ли я Меллорза? Нет, не убивал. Убил ли я Страттона? Тоже нет. Надо же — он улыбался!

— Ладно, мистер Мэйн. Я хотел бы понять одну простую вещь. Зачем вам понадобилось обращаться в спортивный магазин?

— Я хотел найти копию счета, ибо не мог понять, каким образом это ружье могло оказаться моим. Я решил, что произошла какая-то ошибка, и хотел выяснить это.

— А мне кажется, что вы решили уничтожить счет и лишить меня возможности доказать, что это ружье ваше. Почему вы столь поспешно покинули магазин?

— Я испугался, — признался я. — Все оборачивалось против меня.

— Что верно, то верно, мистер Мэйн. Все было против вас. А затем, спустя день или два, которые вы якобы провели, прогуливаясь по утесам, все вдруг уладилось. Вы позвонили мне из Фалькомба и сказали, будто Страттон готов подтвердить, что вы находились с ним в тот момент, когда был убит Меллорз, не так ли?

— Примерно так.

— Когда же, по вашей просьбе, я приехал на причал, чтобы выслушать вас, проверить ваше алиби и снять с вас все подозрения, то что же я нашел? Вы понимаете, мистер Мэйн: ваше положение стало еще хуже, чем раньше. Мистер Страттон погиб в огне, и мне никогда теперь не узнать, что он собирался мне поведать. А жаль, очень жаль.

Он и вправду смотрел на меня почти с сочувствием.

— Почему вы не ограничились тем, что произошло в четверг? Ружье было единственной вашей уликой. Вы могли бы все объяснить. Зачем вам понадобилось еще что-то придумывать? Видите, чем это закончилось? Еще одна смерть. Скажите, вы не сумасшедший, Мэйн?

— Значит, вы считаете, что это я убил Меллорза? Он сердито уставился на меня.

— Первое время я так не думал, но теперь готов держать пари, что это сделали вы, Мэйн. Я приложу все усилия и докажу, что смерть Страттона — тоже дело ваших рук, и буду счастлив, если мне это удастся. Вы убийца, Мэйн.

Подхватив свой стул, Баскас, прежде чем уйти, доверительно сообщил мне:

— Мне необходимо переговорить со всеми, кто связан с этим делом. Чтобы никто не мог упрекнуть меня в том, что я не был объективен. Сделав это, я предъявлю вам обвинение в убийстве по всем правилам.

Опровергнуть его вам не удастся, Мэйн, будьте уверены. Вы виновны, это бесспорно.

— Вы не имеете права держать меня здесь без предъявления обвинения! — воскликнул я в отчаянии.

— Посмотрим, — бросил Баскас коротко и резко и вышел, сопровождаемый охранником.

Я сидел совершенно подавленный и думал о том, как внезапно рухнул мой мир и мои надежды. Еще два часа назад я был уверен, что Страттон выручит меня и я вернусь к Сюзанне. Смерть Страттона изменила все самым роковым образом. Меня будут судить за убийство и я никогда больше не увижу Сюзанну. Я представил себе, как она ждет меня у роковой черты в Бухте Морских Звезд, встревоженно поглядывая на часы. Она смотрит на деревья, траву, белые камни развалин. Морской ветерок играет ее волосами, ласкает ее лицо, а оно становится все печальней. Наконец она встает, поднимает куртку и надевает ее, потому что уже веет вечерней прохладой. Затем Сюзанна медленно возвращается к своей машине.

В этот же вечер она зайдет к своему Страттону и попросит его отправить ее в мой мир. Он спросит, какой мир она имеет в виду? Но Сюзанна этого не знает. Он с сочувствием и состраданием посмотрит на нее своими усталыми глазами и расскажет о бесконечном множестве возможных миров, откуда я мог появиться. Но она будет настаивать и попросит Страттона все же попытаться.

Я знал, что Сюзанна любит меня и не оставит свои попытки встретиться со мной, пока наконец Страттону не надоест понапрасну тратить свое время. Тогда Сюзанна откажется работать на станции и уедет куда-нибудь в другой конец страны. Пройдет год, и она станет все реже вспоминать обо мне…

Вдруг я услышал шаги в коридоре, появился Баскас и отпер дверь моей клетки.

— Убирайтесь отсюда, и поскорее! — рявкнул он.

— Что вы хотите сказать? Я могу идти домой?

— Куда угодно.

— Но почему?

Однако мы уже шагали по коридору и вскоре свернули в комнату для свиданий, или как это там называется в полицейском участке, где я увидел ожидавшую меня Марианну.

В своей безукоризненной форме медсестры она казалась здесь воплощением чистоты и невинности.

— Сами расскажете ему все, — коротко и резко бросил ей Баскас. — И поскорее уберите его с моих глаз.

Мы покинули тюрьму. Я был по-прежнему в тюремной одежде, но нас, слава Богу, ждал вездеход Марианны. Когда мы сели, я повернулся к ней с безмолвным вопросом в глазах. Марианна ответила мне счастливой и торжествующей улыбкой.

— Ладно, рассказывай, что произошло, — нетерпеливо попросил я.

— Кто-то решил сделать доброе дело, Джон. Я всегда говорила тебе, что ты видишь в людях только плохое.

— Кто же этот хороший человек, говори?

— Тим Аркрайт, мальчишка, которого ты спас сегодня утром. Когда его отпустили из больницы, я отвезла их с матерью домой. И Тим вдруг расплакался. Оказалось, его мучила совесть, он ведь все же утащил кое-что с твоей яхты. Приехав, мы стали распрашивать его, и тогда он принес из своей комнаты ружье для подводной охоты.

— Что?!

— Я тут же поехала к тебе в отель, но регистраторша сказала, что тебя забрали в полицию. Она сообщила об этом с явным удовольствием, — Марианна нахмурилась.