Сразу после отставки царственного тестя, в январе 2000-го крон-принц был-таки задержан в Швейцарии. (Ворвавшийся спозаранку в гостиничный номер спецназ застиг Дьяченко в одних трусах; хорошо еще – без гостей!) Без малого сутки его продержали в камере и отпустили, лишь тщательно допросив. Через год та же тюремная эпопея повторилась во Франции. (Оба этих факта держатся в строжайшем секрете до сего дня.)
Пусть не смущает вас скромная сумма в 2,7 миллиона долларов, найденных у Дьяченко в оффшорах; это была лишь малая толика его состояния, заработанного всего четырьмя годами ударного труда.
Приведу только две цифры, которые дают вполне сносное представление об истинных размахах бывшего зятя бывшего президента:
160 миллионов и 1 миллиард; ясное дело, – долларов.
Первая цифра – это прямые потери, которые понесла «Белка» в результате скандала и последовавшего за тем срыва заключенных уже контрактов.
Вторая – сумма иска, вчиненного «Белкой» американским властям; одним из четырех истцов выступал Леша-Леонид.
А ведь «Белка» и «Ист Коуст Петролеум» были далеко не единственными структурами, в которых у Дьяченко имелся бубновый интерес.
Мало кто знает, что в декабре 1998-го Дьяченко выкупил, например, 48 %-ный пакет акций довольно крупной компании «Тэбукнефть», владевшей 9 нефтяными месторождениями в республике Коми (среднегодовой объем добычи – свыше миллиона тонн «черного золота»).
Покупка была оформлена на четыре оффшорные прокладки, в том числе уже известную нам «Ист Коуст Петролеум». Примечательно, что накануне сделки «Тэбукнефть» подверглась беспрецедентной травле со стороны республиканских властей; была остановлена добыча нефти, налоговая полиция арестовала ее имущество. Руководство компании слало слезные письма во все инстанции, обвиняя своих гонителей в «стремлении во что бы то ни стало довести ОАО „Тэбукнефть“ до банкротства и получить контроль над предприятием». Но после этого в Сыктывкар – собственной персоной – пожаловал президентский зять, поохотился вместе с главой республики Спиридоновым, и – на тебе, пожалуйста. Компания тут же перешла к нему под контроль, а все запреты и аресты мгновенно были сняты.
По некоторым данным, определенную роль в этой чисто рейдерской операции сыграл никто иной, как Роман Абрамович; слава богу, Коми – была его малой Родиной; дома и стены помогают.
Впоследствии Дьяченко ко всем прочим своим достоинствам станет акционером и президентом еще двух крупных нефтяных структур – «Юралс» и «Коми нефтяной компании». Так что и после развода с кремлевской царевной он останется вполне обеспеченным человеком.
Сравнительно недавно Леонид Юрьевич женился во второй раз. Его нынешней спутницей стала тренерша из фитнес-клуба, куда он регулярно ходил заниматься спортом. Говорят, новая супруга, не в пример Татьяне Борисовне, капиталами мужа исключительно довольна…
Уже к концу 1997 – началу 1998 годов Роман Абрамович окончательно влился в дружный семейный коллектив. Березовский даже не заметил, как вчерашний ординарец принялся оттирать своего наставника по всем статьям.
Между тем, отдаление Березовского и приближение Абрамовича ко двору происходило хоть и без демонстративной нарочитости, но довольно явно. Просто Березовский, в силу извечной своей фанаберии, видеть этого не желал, гоня прочь от себя неприятные мысли.
Если раньше Дьяченко с Юмашевым постоянно бывали в его доме приемов, то с конца 1997-го дорога сюда была практически забыта. Вместо этого «сладкая парочка» регулярно стала наведываться в офис «Сибнефти», где на седьмом этаже, в необъятном кабинете главного акционера, на самом видном месте красовалось подлинно семейное фото – Роман Аркадьевич под ручку с принцессой.
Сообща проводили они теперь и часы досуга. Абрамович предпочитал лично сопровождать высокую компанию на заграничные курорты, не гнушаясь ролью стюарда.
К их услугам был не только первоклассный сервис, номера в самых дорогих отелях и безграничный набор развлечений, но и 27-метровая красавица-яхта Stream, расторопно купленная Абрамовичем по указанию Березовского за 4 миллиона долларов. (Вскоре олигархический флот пополнится еще одним судном аналогичного класса Sophie Choyces.)
Новый фаворит, получивший неформальное прозвище «друг семьи», очень выгодно отличался от своего предшественника. По складу характера и ментальности он казался полной ему противоположностью.
Спокойный, закрытый; в нем не было ни капли импульсивности и самолюбования, столь присущих его учителю. Если Абрамович брался за что-то, он непременно выполнял взятые на себя обязательства до конца; Березовский же, хватаясь за все подряд, о большинстве обещаний забывал уже через секунду.
Ничего не стоило вывести Бориса Абрамовича из себя; он тотчас начинал орать благим матом, брызгать слюной, виртуозно материться. Абрамович же никогда не повышал голоса. Даже в минуты гнева, максимум, что мог он позволить себе – негромко изречь: «Я очень недоволен». Для его окружения это было пострашнее, чем все крики Березовского вместе взятые.
Мне кажется, что и Дьяченко, и Юмашев к какому-то моменту начали воспринимать Березовского как тяжелую, гнетущую обузу. Он походил на сварливого, старого деда, искренне считающего себя главой семейства, а посему изводящего домочадцев поучениями и нотациями. Слушать его вечное ворчание невыносимо, но и в дом престарелых не сдашь; родная кровь как-никак, да и воспитание не позволяет.
Абрамович же был совсем другим; почтительным, благодарным приемышем. Если же учесть, что приемыш этот еще был при деньгах и регулярно баловал своих названых родичей гостинцами и обновками, картина окончательно становится законченной.
О том, сколь близкие отношения возникли у кремлевской принцессы с Абрамовичем, нагляднее всего свидетельствует ее эпистолярное наследие; перехваченные сообщения, поступавшие к Дьяченко на личный пейджер. (Слежкой за принцессиным пейджером занимался все тот же «Атолл».)
Вот сводки лишь нескольких ноябрьских дней 1998 года.
16 ноября.
17.49. Завтра в 11.00 у Ирины Абрамович на даче будет массажистка Клавдия Дмитриевна. Люда.
18 ноября.
13.28. Роман Аркадьевич просит ему позвонить по телефону №… Люда.
20 ноября.
16.42. Если есть возможность, пожалуйста, перезвони мне. Роман.
22.01. Пожалуйста, перезвоните Марине – секретарю Романа по тел. №… по поводу завтра. Спасибо.
Чем же так Абрамович приворожил к себе Юмашева и Дьяченко?
Чудо-массажисткой Клавдией Дмитриевной? Смешно.
Большими деньгами? Вряд ли. К тому моменту в России, слава богу, существовали и куда более богатые, а главное, щедрые люди.
Какими-то исключительными способностями и талантами? Тоже сомневаюсь, хотя его виртуозное умение подбирать ключик к любому сердцу давно стало уже притчей во языцех.
Мне думается, истинная причина крылась совсем в ином. Абрамович был не просто кремлевским кошельком или казначеем, как полагают многие; он выполнял куда более важную и деликатную функцию – личного финансиста «Семьи».
Эти люди очень любили деньги; может быть, даже больше всего на свете. Но они совершенно не умели с ними обращаться. Недостаточно ведь только обладать состоянием – не важно миллионным или миллиардным. Необходимо еще правильно разместить капитал, вложить во что-то, заставив работать и плодоносить; легализовать, в конце концов.
Для Дьяченко с Юмашевым последняя задача была особенно актуальной. Открывать счета на свое имя по понятным причинам они не могли. Отдавать кому-то на хранение боялись. Оставалось лишь одно – держать деньги в кубышке или закапывать их, точно пиратский клад, на участке в Барвихе.
(Помните, какой поднялся скандал, когда выяснилось, что у Ельцина и двух его дочерей имеются счета в швейцарском банке «Дель Готтардо»; а ведь общее движение всех средств, даже по тогдашним меркам, было смехотворным – не более 600 тысяч долларов.)