— Так что — ничего, — Лаль решил, что пришла пора положить конец этой игре. — Единственное, что я стремился тебе втолковать все это время — это то, что ты неверно понял мои слова. Месть, о которой я мечтаю, имеет к тебе лишь то отношение, что именно ты укрепил меня в желании отомстить, забыв обо всем остальном. Я благодарен тебе за это: когда существо — будь то человек, бог или демон — ничем не дорожит, оно неуязвимо. Если я и хотел отомстить тебе, то… как бы это сказать… на несколько ином уровне — заставить тебя хотя бы на мгновение ощутить себя на моем месте… и еще… немного помучиться чувствами… Впрочем, хотел я этого или нет — так все и вышло…

— Уходи, — Нергал не мог больше его слушать. В его душе не было ярости и ненависти, лишь усталость и грусть. Но, удивительно, оказалось, что даже они могут быть оружием. — Убирайся прочь! Нам не о чем говорить!

— Ну вот еще! Никуда я не уйду! Должен же я насладиться зрелищем, ради которого пришел! Жаль, что ты отослал девочку за грань Куфы, защищая стенами демонского города от слепых стихий боя. Это не совсем то, чего я ждал… Ее присутствие здесь помогло бы исполнению моих планов…

— Лаль, ты говорил, что она тебе симпатична. Не можешь же ты действительно желать ее смерти…

— При чем здесь я? Девочка ведь не в моем мире, она навеки исчезла за стенами Куфы. Так что это ты отнял у Шамаша то, что было ему дорого.

— Никого я у него не отнимал… — вздохнув, качнул головой Эрра. — Малышка умирает, — он вынужден был вновь и вновь повторять эти слова, и каждый раз боль, которую они рождали, становилась все сильнее и сильнее, грусть сменялась отчаянием, когда он знал, что бессилен это изменить, способный лишь убивать. И никто не поможет ему, когда никто из богов не поверит ни одному его слову, видя в них лишь ловушку обмана. У него была целая вечность, и не одна, чтобы заслужить такое отношение к себе. Разве перечеркнуть все это одним скоротечным мгновением?

— Жаль, но она сама виновата.

— Что? — резко повернулся к нему повелитель демонов.

— Я четко и внятно объяснил ей, что делать, сколько ягод взять. Смертным вообще не следует нарушать волю богов, а в подобных вещах — и подавно…

— Как ты можешь так говорить! Она ведь всего лишь ребенок! Куда делось твое сострадание?

— А оно у меня было? Что-то не припомню… Может, я потерял его, а может — отказался в тот самый миг, когда ты убеждал меня стать взрослее… В общем, было — и нет… И, знаешь, — немного помолчав, криво усмехнулся он, — ты, в общем-то, напрасно ее жалеешь. О смерти, уготованной ей, можно только мечтать. Во сне, не зная, что происходит, не замечая неотвратимых перемен, умирать легко.

— Тебе-то откуда это знать?

— Да так… Я хотел бы тебе кое-что сказать. Напоследок. Странно, что ты не понял этого сразу, видя в моих поступках то, чего там и не было вовсе. Поверь, я меньше всего думал о тебе. Или о ней.

— Что же тогда двигало тобой?

— То же, что всегда подталкивало тебя. Месть.

— Мне?

— Я уже сказал — дело не в тебе! Сколько можно повторять! Право же, мне надоело!

— Значит, Шамашу?

— Да с чего мне мстить ему? Он мне даже симпатичен!

— Что-то я не понимаю, — вздохнув, качнул головой Губитель. — На чьей ты стороне?

— На своей собственной.

— Ты собираешься участвовать в бою как третья сила?

— Я пока еще в своем уме, — хихикнул Лаль. — И слишком хорошо представляю себе, что такое бой между двумя великими богами. Нет, я не буду участвовать в той игре, которая не оставляет мне ни единого шанса не только победить, но даже уцелеть… — на мгновение он умолк, поднял голову, взглянул на Шамаша, кивнул, довольный тем, что тот, покинув наконец место, где оставался столь долго, подошел к ним на расстояние нескольких шагов. — Еще несколько мгновений, — обращаясь к богу солнца, промолвил он. — Последнее слово перед боем. То, что я хотел, чтобы ты тоже услышал. Шамаш, я ничего не имею против тебя лично. Когда-то мне хотелось даже подражать тебе во всем, стать таким, как ты… Но… Право же, я не вижу другого способа отомстить моей сестрице…

— Айе? — перебив его, удивленно воскликнул Нергал. — Но причем здесь она?

— Она любит Шамаша. Что может быть больнее, чем терять любимого? Тем более, во второй раз! — довольная улыбка легла ему на губы.

— Вот значит как, — пробормотал Нергал, бросив быстрый взгляд на замершего, с безразличием слушая Лаля, Шамаша. Что же, такое объяснение было ему понятно. И, потом, разве не так Кигаль отомстила своей сестре Инанне за ее предательство?

— Месть слепа… — замолчав на миг, бог сновидений повернулся к Шамашу. — Надеюсь, ты понимаешь меня…

Колдун молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он ожидал чего-то подобного. Впрочем, что бы там ни было, происходившее не трогало его душу, когда Шамашу было все равно, что случится с ним. Главным было другое. И исполнению этого главного Лаль не помешал, но, наоборот, помог.

— Жалкий червь! — сорвались с губ Нергала полные презрения слова.

— Всего лишь твой младший брат, повелитель зла. Ты должен бы гордиться мной: я так быстро учусь!

— Убирайся прочь! Пока я не забыл об этом!

— Исчезаю! — и тот пропал, растворившись облаком в черном небе.

— Не везет мне с союзниками, — пробурчать Губитель. — Вечно попадаются… Впрочем, я сам таких выбираю… Эх, — качнув головой, Эрра шагнул навстречу Шамашу. Тот предостерегающе поднял руку:

— Тебе не следует подходить ближе, — тихим, вкрадчивым голосом проговорил бог солнца. Однако за этой вкрадчивостью чувствовалась такая сила, что даже ее мимолетное прикосновение прошло дрожью по невидимому стихийному телу повелителя демонов.

— Ты не нападешь первым, — проговорил Нергал, однако же, остановившись. — Кто может знать это лучше заклятого врага? — грустная улыбка легла на его побелевшие стянутые в тонкие нити губы.

— Ты уже нанес свой удар.

— Малышка? — он качнул головой. — Я просто хотел хоть немного продлить ее жизнь.

— Если бы не ты, ней бы ничего не случилось…

— Возможно. А, может быть, Лаль добрался бы до нее и сам… Он избрал ее своей жертвой.

Шамаш опустил голову на грудь. Его глаза прищурились, став сгустком темноты.

— Куфа — не место для нее.

— Да, — легко соглашался с ним Губитель. Он сам думал так же. — Но ведь ничего иного нет. А назад вернуться она не может, когда там ее подстерегает пустота… Давай не будем об этом, — попросил он… — Ты хотел вызвать меня на бой? Если так, к чему разговоры? Давай поскорее покончим со всем этим, — он не собирался ни нападать, ни защищаться. Он и думал-то не о сражении, а лихорадочно искал способ помочь маленькой смертной, сделать для нее еще что-нибудь, когда та смерть, которую он мог ей подарить, не казалась больше ему достаточно светлой и счастливой… Если подобный эпитет вообще возможно отнести к смерти. Вот бы найти возможность сохранить ей жизнь…

Колдун скользнул по нему быстрым взглядом. На миг их глаза встретились.

Губитель провел ладонью по лицу, словно смахивая капельки пота. В его глазах было что-то… Необычное, не соответствовавшее сущности повелителя демонов, чужое и, вместе с тем, столь глубокое, что никто, даже самый закоренелый скептик не смог бы усомниться в истинности отражавшейся в них грусти.

— Перемирие? — вдруг спросил Шамаш.

Нергал менее всего ожидал услышать нечто подобное. Он даже вздрогнул, а затем, вскинув голову, несколько мгновений, не понимая, что происходит, в упор смотрел на бога солнца.

— Да… — наконец, неуверенно произнес он. Ему нужно было время, чтобы во всем разобраться, прийти в себя, вернее — вновь стать самим собой.

— Вы что? — Лаль возник из пустоты, так, словно на самом деле никуда не уходил, просто стоял в сторонке и ждал, что будет дальше. Пораженный, он переводил взгляд с одного противника на другого. — Вы это серьезно? Упустите столь удачный для вас обоих момент разобраться с извечным врагом?

Впрочем, на него никто не обратил внимания.