Девушка подняла плакат: "Восторженно скажите:

"О-о-о!"

– Нет-нет, - заявил Лицемерие. - Здесь у нас охрана, поэтому им до тебя не добраться. Выходи-ка на свет.

– И никаких клерков с исками? - спросил двойник.

Девушка подняла плакат: "Визг и хохот".

Зрители завизжали, но Том Лицемерие лгал. Потрепанный человечек в потрепанной шляпе выглядывал из воротника своего потрепанного пальто, на расстоянии всего двух кресел от меня. Лицо у него тоже было забинтовано! Но он ждал графиню Крэк с официальной бумагой в руке. А потом я взглянул на места перед ним. Два санитара из Белльвью! Наверное, на улице их ждет машина скорой помощи.

Я повернулся к экрану. Графиня Крэк сидела и смотрела шоу по телевизору!

Камера приблизилась к визжащим домохозяйкам. Я видел это на экране телевизора графини Крэк. Среди прочих камера показала меня.

Я сжался на своем стуле. Господи, только бы она меня не заметила!

Ее телевизор, который я видел на своем экране, снова показывал сцену.

Вундеркинд выпрямился в полный рост. Он был одет в черное, словно герой вестерна, но вместо патронташа его костюм украшали нашитые красные тряпичные сердца. Его вставные зубы и очки плохо гармонировали с одеждой.

Он сел в подставленное ему кресло.

– Как твои дела? - поинтересовался Лицемерие. - Свел с ума всех баб, так что они бросились подавать миллионные иски?

– Думаю, это вполне естественно, - заявил двойник.

Девушка подняла плакат: "Смех и одобрительное "О-о-о!".

– Как посмотришь на меня, сразу все ясно, - продолжал Вундеркинд.

Плакат: "Смех громче и "О-о-о" громче".

– Женщины по всей стране обезумели от тебя, - сказал Лицемерие. - Разве это не чудо?

– Это от тяжелой жизни, - ответил двойник. - И чем дольше они меня видят, тем тяжелее она становится.

Плакаты: "Визг и хохот", "О-о-о", сопровождаемое визгом".

– Большинство мужчин, - заявил двойник, - не понимают этого, а я просто с ног валюсь на своей работе.

Плакат: "Визг и хохот".

– Насколько я понимаю, теперь тебя хотят арестовать за изнасилование несовершеннолетней, - заявил Лицемерие. - Не думал, что ты способен опуститься до такого.

– Да, она действительно была невысокая, - ответил Вундеркинд.

Плакат: "Все стонут от хохота".

– Ну, если вместо отдыха после ограбления поездов и целых городов ты собираешься прыгать из одной постели в другую, - продолжал Лицемерие, - то, думаю, суммы твоих исков скоро возрастут до колоссальных размеров. Закон дорого обходится. Что ты будешь делать, когда станешь банкротом из-за своих постельных дел?

– Поступлю, как говорит мой адвокат, - ответил двойник. - "Ничто не удержит меня от искушения отведать прелестей плоти. Эта страна полна красивых женщин, которым нечего делать, когда их мужья уходят на работу". - И, наклонившись к Тому, едва слышным шепотом добавил: - Эй, ты отклонился от сценария.

– Ладно, - сказал Лицемерие, не обращая внимания на замечание двойника, - сейчас мы увидим, насколько ты подкован по части закона. Тут у,нас есть юрист, который хочет проэкзаменовать тебя.

Раздались еще какие-то звуки. Волтарианский язык! Я почувствовал, что сейчас сойду с ума. Но тут я понял, в чем дело. Звук шел от моего экрана. Графиня Крэк говорила в микрофон, который держала в левой руке: "Внимание. Иди к сцене по центральному проходу". Крэк говорила по-волтариански!

Лицемерие поднялся и сделал широкий приглашающий жест.

По центральному проходу шел мистер Калико!

Да, Лицемерие действительно отклонился от сценария.

На коте были черный фрак и большой черный галстук-бабочка. Зрители смотрели на него как зачарованные.

– Кресло справа, - сказала графиня Крэк по-волтариански в микрофон, который держала в левой руке.

Кот вскочил на второе кресло. Потом сел и взглянул на двойника Вундеркинда.

– Какого черта? - спросил двойник. - Это не юрист. Это кот!

Кот открыл рот..

– Я кот-юрист, - произнесла графиня Крэк, на этот раз по-английски.

Девушка с плакатами застыла на месте. Все разинули рты.

Говорящий кот!

Что за ведьма эта Крэк! Теперь я понял, что она сделала. Она воспользовалась приборами фирмы "Глаза и Уши Врлтара" и спрятала в ухе кота наушник, чтобы управлять его движениями, а в галстуке поместила динамик, чтобы говорить с его помощью. Она даже обучила кота открывать и закрывать рот, когда тот слышал звук из микрофона. (…) ее!

И Лицемерие попался на удочку! Этот идиот купился на неслыханную сенсацию!

– Похоже, Вундеркинд сомневается в ваших полномочиях, адвокат Калико, - обратился он к коту. - Пожалуйста, объясните ему.

Кот - сейчас Крэк говорила в микрофон, который держала в правой руке, - ответил:

– Он должен понять смурысл закона. Девушка с плакатами ожила и подняла плакат:

"Смех".

Но зрители не видели плаката. Они переговаривались: "Говорящая кошка", "Она и вправду говорит", "Какой симпатичный кот", "Послушайте, что он говорит!"

– Лицемерие, - произнес кот, - у вас очень недисциплинированные слушатели. - Он повернулся к зрителям: - Тишина в зале суда!

Лицемерие ударил молотком.

– Извините, адвокат Калико. Продолжайте, пожалуйста.

Крэк, не отрывая глаз от экрана, нагнулась к микрофону, который держала в правой руке, и всем показалось, что кот произнес:

– Коты великолепно разбираются в законодательстве. Любое дело начинается с уголовного кодекса.

Девушка подняла плакат: "Смех". Но он не понадобился. Зрители и так хохотали. Откуда, черт возьми, она говорит? Я схватил передатчик и крикнул:

– Это она говорит вместо кота!

– Разберемся, - отозвался сотрудник "Орлиного глаза".

– Продолжайте, - обратился Лицемерие к коту.

– Закон против предвзятых мнений, - сказал кот. - Полиция играет с преступниками в кошки-мышки. Преступники как крысы выслеживают друг-друга. Судьям на все плевать. И в конце концов любое вмешательство закона оборачивается катастрофой.

Зрители без напоминания визжали от смеха.

– Но, Лицемерие, - говорил кот, - я докажу вам, что я на самом деле кот-юрист.

Крэк что-то приказала в левый микрофон.