Все трое, собравшись в тесный кружок, с трудом дышали. У Плутона высунулся из пасти длинный язык, бока ходили, как кузнечные мехи.
Уцелевший фонарь на груди Дмитрия Александровича слабо освещал сквозь густой снег истомленные лица людей и уставшую собаку, окруженных беснующейся и ревущей стихией.
– Хорошо, что слабый мороз! – прокричал Дмитрий Александрович, наклоняясь к лицу Димы и вглядываясь в него. – Кожа на лице заиндевела бы. Как ты себя чувствуешь?
Он отстегнул от рукава перчатку, снял ее и теплой мягкой рукой провел по лицу мальчика, попробовал, хорошо ли прилегает шлем у лба, щек и на подбородке, подсунул под шлем клок выбившихся волос. «Как Ира», – подумал Дима, и теплота от руки Дмитрия Александровича прошла ласковой волной по всему телу. Глаза Димы сами собой зажмурились, он потянулся и чуть заметно, на ходу, прижался лицом к мягкой и сильной ладони.
«Бедный мальчик, – подумал Дмитрий Александрович, поймав это мимолетное движение Димы. – Одиноко ему без семьи».
Он натянул перчатку на озябшие пальцы и, щелкнув кнопками, включил ток. Потом положил руку на плечо Димы, прижал его к себе и повторил:
– Как ты себя чувствуешь, Дима?
– Ничего. Хорошо, Дмитрий Александрович. Я не устал. Пойдем дальше… Георгий Николаевич заблудится…
– Пойдем, пойдем! Минут десять еще поищем. Потерпи. Если не найдем его, вернемся домой. Плутон доведет нас?
– Конечно! Конечно, доведет!
Сквозь свист и завывание ветра слова едва доносились до ушей даже здесь, в низине, под защитой нагроможденных ледяных глыб, но они понимали друг друга.
– Вперед, Плутон! – прокричал Дима, схватив Дмитрия Александровича за пояс. – Ищи! Ищи Георгия Николаевича! Георгия Николаевича!
С громким лаем и поднятой головой отдохнувшая собака бросилась вперед. Люди с трудом брели за ней, ежеминутно оступаясь и падая, проваливаясь в глубокий снег и карабкаясь через набросанные глыбы льда.
Они долго, с трудом шли, и Дмитрий Александрович, погруженный в свои мысли, не замечал, как все более тяжело обвисал на его поясе Дима. Внезапно тяжесть исчезла, и Дмитрий Александрович, потеряв равновесие, упал, больно ударившись коленом об острый выступ ледяного обломка.
– Что с тобой, Дима? – закричал он, быстро обернувшись.
Дима лежал ничком в снегу у ледяной глыбы. Он только что переполз через нее и, оступившись, упал. Мальчик делал слабые попытки подняться, но каждый раз со сдавленным стоном падал на снег. Свет фонаря мутно осветил его искаженное от боли лицо и застывшие в глазах слезы.
– Что с тобой? Что с тобой, голубчик? – повторял Дмитрий Александрович, осторожно поднимая Диму и усаживая его.
– Я еще раньше ушиб ногу… – приблизив губы к уху Дмитрия Александровича, сказал Дима. – Теперь опять… то же место… Очень больно…
– Где? Покажи.
Дима указал на левое бедро.
Направив фонарь, Дмитрий Александрович прежде всего осмотрел ткань костюма на этом месте. Костюм был в порядке, ткань и провода не порваны, стало быть угрозы отморожения не было. Дмитрий Александрович вздохнул и начал прощупывать кость. Она также оказалась цела.
– Домой! – решительно сказал он, поднимаясь с колен. – Скажи Плутону, чтобы вел к «Чапаеву».
– А Георгий Николаевич? – услышал Дмитрий Александрович сквозь вой ветра слабый голос Димы. – Он же заблудится.
– Плутон ведет нас к «Полтаве». Это для меня теперь совершенно ясно, Дима. Георгий Николаевич, наверное, ушел к ней. Ты можешь стать на ноги?
– Кажется, смогу.
Дима приподнялся с глыбы, но сейчас же со стоном упал на нее.
– Очень больно, – прошептал он, побледнев.
Дмитрий Александрович не расслышал слов, но понял мальчика.
– Скажи Плутону, чтобы вел домой! – громко повторил он.
– Плутон! Плутон! – закричал Дима. – Домой! Веди домой! Домой!
Вертевшийся все время возле Димы Плутон поднял на него глаза и, словно в недоумении, сел на задние лапы.
– Домой, Плутон! – опять закричал Дима. – Домой!
Плутон вскочил, еще раз внимательно посмотрел на мальчика и, медленно, непрерывно оглядываясь, словно проверяя, верно ли он понял приказ, пошел.
Дмитрий Александрович подхватил Диму и поднял к себе на спину.
Он не успел, однако, сделать и шага, как раздался оглушительный, перекрывающий рев бури грохот. Лед задрожал, застонал под ногами, огромные глыбы, срываясь с ближайших торосов, понеслись к их подножию в густых облаках снежной пыли. Едва устояв на ногах, Дмитрий Александрович успел увернуться от крупного обломка льда, ударившегося в глыбу, на которой только что сидел Дима. Плутон с испуганным лаем бросился к людям и прижался к ногам Дмитрия Александровича.
Сейчас же за первым ударом последовал второй, затем третий, самый сильный.
Глава двадцать девятая
Один на льдине
На льду творилось что-то невообразимое. Среди бешеного воя и свиста ветра в темноте с гулом катились, ударяясь друг о друга, огромные глыбы. Новые тучи снега поднялись и кружились в сумасшедшем вихре, лед под ногами людей, визжа и скрежеща, пришел в движение.
Позади, совсем близко, почти у их ног, по снежному белому фону пробежала извилистая черная змейка, быстро расширяясь и удлиняясь.
«Трещина», – промелькнуло в голове Дмитрия Александровича, и во всю силу своих легких он крикнул:
– Домой, Плутон! Домой!
– Что это? Что это? – испуганно спрашивал Дима.
– Скоро узнаем!
Дмитрий Александрович бросился вперед за Плутоном.
Дима забился, пытаясь вырваться и соскользнуть на лед.
– Я сам пойду! – кричал он. – Сам! Пустите! Дмитрий Александрович, дорогой… милый… Пустите! Я пойду… я могу…
– Лежи смирно, Дима, спокойно! Так будет скорее.
Дима затих, крепко обхватив плечи Дмитрия Александровича.
Плутон бежал, опустив голову вниз, то оглядываясь и поджидая Дмитрия Александровича с Димой, то с лаем бросаясь вперед.
Дмитрий Александрович шел нагнувшись, осторожно ставя ноги в расщелины между обломками, взбираясь на глыбы, одной рукой поддерживая Диму, другой хватаясь за ледяные выступы. Ветер яростно дул теперь в спину, толкал и гнал, грозя опрокинуть через голову, и ноги шли как бы сами собой, не поспевая за телом. По ветру, как оказалось, было гораздо трудней продвигаться, чем раньше против ветра.