Все сошлись на шотландском. Вскоре Уильямс и Кортленд ушли. Крейн и О'Малли взяли такси.

- Театр "Чикаго", - сказал О'Малли водителю.

- Ну ты, бездельник, - проворчал Крейн, когда такси тронулось, - рассказывай, что вы с Доком раскопали.

- Похоже, мы нашли твоего гробовщика. По крайней мере, мы узнали о рыжем парне. Он работает в похоронном бюро на Саут-Сайде.

- Куда отправился Уильямс?

- Он хочет узнать, левша этот рыжий или нет.

- Отлично, - великодушно похвалил Крейн. О'Малли посмотрел в заднее окошко.

- Святой Иисус! - воскликнул он. - За нами гонятся!

У театрального подъезда швейцар открыл дверцу.

- Надеюсь, это та очаровательная блондинка, - сказал Крейн, расплачиваясь с таксистом.

Когда они за несколько минут до полуночи вновь вышли на улицу, горячий, как из электросушилки, поток воздуха опалил их лица. Они с трудом протолкались сквозь толпу, ярко освещенную театральной иллюминацией, вышли на Рандольфстрит, где выпили по два стакана пунша, и сели в такси.

- Прошу меня простить великодушно, - сказал шофер, когда Крейн назвал адрес, - но это довольно злачное место.

- Все в порядке, парень, - ответил О'Малли. - Когда нам понадобится гид, мы тебе свистнем.

- Дело твое, командир, - пробормотал таксист. Крейн, развалясь на заднем сиденье, мурлыкал: "Не дари мне букеты, купи сандалеты".

- Какого черта? - спросил О'Малли - Я не слышал эту песенку уже лет десять.

- Это все мисс Росс, - ответил Крейн - Я все думаю, как она обходилась без обуви.

- Может быть, она из какой-нибудь секты?

Они пересекли Кларк-стрит и довольно долго ехали по набережной. Потом освещение стало ярче, появились ресторанчики, однодолларовые отели. Такси остановилось у заведения с омарами и морскими черепахами на вывеске. "Кларк Эри, - гласила она. - Полета очаровательных хозяек".

Они поднялись на третий этаж. Афиша над кассой обещала костюмированный бал.

В углу у буфетной стойки два филиппинца потягивали оранж и беседовали с небритым парнем с повязкой на ухе.

- Сколько? - голос был лишен всякой интонации. Крейн повернулся к О'Малли.

- Кассирша хочет знать, сколько, - сказал он. - Что ты думаешь по этому поводу?

- Скажи ей, что нас двое, - ответил ирландец. - Я не хочу ее. Слишком жирная.

Человек с забинтованным ухом подошел к ним:

- Убирайтесь отсюда, да поживее, - сказал он.

- Ты думаешь, что круто сварен, да? - осведомился О'Малли.

Крейн достал из бумажника десять долларов и протянул кассирше:

- Прошу прощения. На все.

Та дала им длинную ленту билетов. Крейн оторвал половину для О'Малли и отодвинул бархатную занавеску.

В красноватом полумраке воняло потом, дешевыми духами и джином.

- Вот это да! - услышал он за спиной восхищенный голос О'Малли. - Ты только посмотри, во что одеты дамы! Нет, ты только посмотри!… Или я вижу их насквозь или мы излучаем рентгеновские лучи.

Девушки были облачены в бюстгальтер, шелковые штанишки, чулки и туфли на высоких каблуках.

О'Малли поманил пальцем высокую блондинку, танцевавшую с рыженькой, облапал ее и втиснулся в раскачивающуюся толпу.

Рыжая подошла к Крейну:

- Потанцуем?

Он согласился, но уже скоро взмолился;

- Эй, так нельзя!

- Я тебе не нравлюсь?

- Я без ума от тебя. Но я привык танцевать по-другому.

- В конце концов, деньги ваши, - девушка слегка отодвинулась от него.

- Совсем неплохо, - улыбнулся Крейн, когда музыка закончилась. - Как насчет того, чтобы повторить?

Трубач творил чудеса. У него были длинные черные волосы и, когда он наклонялся, они падали ему на глаза, когда же он подымал трубу вверх, волосы откидывались за уши. Он раскачивался в такт нежной мелодии, а последнюю ноту растянул так жалобно, что у Крейна мурашки по спине побежали.

- Да-а, парень свое дело знает, - восхищенно сказал он.

- Ну, труба - это пустяки. Ты бы послушал, что он выделывает на саксофоне, - сказала девушка.

Крейн дал ей пять билетов и сказал:

- У меня есть приятель, который частенько здесь бывает. Он просил меня кое-что передать своей подружке.

- Как ее имя? - подозрительно спросила рыжая.

- В том-то и дело… Из головы вон. Он говорил, что она брюнетка.

- Их здесь около сорока наберется.

- Постой-постой, вроде, что-то припоминаю. Кажется, ее фамилия Алони или Адони, или что-то в этом роде.

- Может быть, Удони? Анджела Удони?

- Кажется так, да, именно так.

Она чуть-чуть развернула его влево.

- Вон она, видишь? С куском говядины в малиновом костюме.

Брюнетка в оранжевом бюстгальтере была хороша. Крейн вновь увидел парня с забинтованным ухом. Тот угрюмо смотрел на него.

Крейн поискал глазами О'Малли. Ирландец все еще танцевал с блондинкой. Внезапно она вырвалась, влепила тому пощечину и убежала.

- Извините, - сказал Крейн, - кажется, у моего друга неприятности…

Он подошел к О'Малли.

- Что случилось?

На них смотрели с любопытством.

- Наверное, я ее обидел, - Том развел руками и улыбнулся, - я сказал, что у нее вся спина в прыщах.

- Мы пришли сюда работать, - напомнил Крейн. - Я уже нашел ту, что нам нужна. Но сдается мне, наши физиономии здесь кое-кому не нравятся, так что будь начеку. А я пока представлюсь миссис Удони.

Он подошел к танцующим и похлопал мужчину по малиновому плечу:

- Там в холле вас спрашивает какой-то парень, по-моему, коп. Смотри, осторожней, приятель.

Бедро мисс Удони было гладким и упругим. 1анце-вала она прекрасно. "

- Почему вы не танцуете, как все? - спросил Крейн.

- Танцую, если меня об этом просят, - голос был нежный и чистый. - Хотите?

- Нет-нет, - они проходили мимо оркестра, и Крейн заметил, что трубач внимательно наблюдает за ними.

- Какие у вас прекрасные духи, - он потянул носом. - "Шалимар". Дорогие…

- Вам это известно? - она подняла на него красивые серо-голубые глаза.

- Мне все известно. Например, что вас зовут Анджела Удони.

Он почувствовал, как напряглась ее спина.

- Вы придумали, что кто-то хочет видеть Педро?

- Конечно, придумал. Я сразу обратил на вас внимание. Очень люблю оранжевый цвет, - сказал он, рассматривая ее бюстгальтер.