– Дождь уже почти перестал. Мне пора возвращаться.

Дик шагал рядом, чувствуя, как тоскливо у нее на душе, и ему хотелось выпить капли дождя, стекавшие по ее щекам.

– Я получила новые пластинки, – сказала она. – Хочется поскорей проиграть их. Вы когда-нибудь слышали…

Сегодня же вечером кончу все, думал Дик. Он готов был избить Франца, втравившего его в эту подлую историю. Ему пришлось долго дожидаться в холле. Показалась какая-то фигура в берете, похожем на берет Николь, но на нем не блестели дождевые капли, и прикрывал он череп, в котором недавно хозяйничал нож хирурга. Из-под берета глянули живые глаза, увидели Дика и придвинулись ближе.

– Bonjour, Docteur – Bonjour, Monsieur.

– Il fait beau temps.

– Oui, merveilleux.

– Vous etes ici, maintenant? – Non, pour la journee seulement.

– Ah, bon. Alors – au revoir, Monsieur.43

Радуясь, что сумел успешно справиться с разговором, бедняга в берете поплелся дальше. Дик все ждал. Вдруг он увидел спускавшуюся с лестницы сиделку.

– Мисс Уоррен просит извинить ее, доктор. Она будет ужинать у себя, наверху. Она хочет лечь пораньше.

Девушка вопросительно смотрела на Дика, точно ожидая, что он усмотрит в таком поведении мисс Уоррен тревожный симптом.

– Ах, вот так. Ну что ж… – Он с усилием перевел дыхание, проглотил подступившую слюну. – Пусть отдыхает. Спасибо.

Он был удивлен и немного разочарован. Но, по крайней мере, теперь его ничто не связывало.

Запиской предупредив Франца, что не останется к ужину, он пошел пешком к станции загородного трамвая. Когда впереди заблестели рельсы и предвечернее солнце заиграло в стеклах билетных автоматов, у него вдруг возникло ощущение, что все это, и клиника и станция, колеблется под действием то центростремительной, то центробежной силы. Ему стало страшно.

Он обрадовался, почувствовав наконец под ногами прочный булыжник цюрихской мостовой.

Он ожидал назавтра какой-нибудь весточки от Николь, но так и не дождался. Встревоженный, он позвонил Францу в клинику и спросил, здорова ли она.

– Она выходила и к первому завтраку и ко второму, – ответил Франц. – Казалась только немного задумчивой и рассеянной. А как все сошло вчера?

Дик сделал попытку обойти пропасть, разверзавшуюся у него под ногами.

– Да, в общем, ничего не было – ничего определенного, во всяком случае.

Я держался довольно холодно, но не произошло ничего, что могло бы повлиять на ее отношение ко мне – если оно такое, как вам кажется.

Может быть, его самолюбие было задето тем, что не потребовалось наносить coup de grace.

– Из разговора, который у нее был с сиделкой, я склонен сделать вывод, что она все-таки поняла.

– Тем лучше.

– Да, это, вероятно, самый безболезненный выход. Я не заметил, чтобы она была как-то особенно возбуждена – вот только немного задумчива.

– Что ж, тем лучше.

– Вы ко мне приезжайте, Дик. И не откладывайте надолго.