Он рассмеялся.

– Ну, нечего расстраиваться! Я шучу – да ты и сама это понимаешь!

Он пересек комнату и обнял ее, прижавшись лицом к ее лицу.

– Не волнуйся из-за других женщин. Ты для меня единственная, – нежно прошептал Лайам. – Одна-единственная. Моя единственная.

Он поцеловал ее.

– Послушай, Лайам, будь серьезен, пожалуйста! – взмолилась Сара. – Она меня так напугала. Она велела мне прийти и поговорить с ней. Сказала, что я в опасности.

Сара крепче прижалась к мужу. В его объятиях ей было спокойно, она чувствовала себя в безопасности, чувствовала, что о ней заботятся.

– Может быть, это и в самом деле сумасшедшая Анжела. Если она в городе, я с ней разберусь, – тихонько повторил Лайам, гладя Сару по голове. – Возможно, нам стоит обратиться на телефонную станцию, чтобы нам дали номер, который не будет числиться в телефонной книге.

– Ты и в самом деле думаешь, что это Анжела? А ты знаешь кого-нибудь по имени Кристин?

Он продолжал гладить ее по голове, нежно лаская. Прижал ее к себе, так что она слышала биение его сердца.

– Нет, я не знаю никого по имени Кристин. Это, должно быть, Анжела. Бедная помешанная Анжела.

Он поднял ее голову и улыбнулся. Глаза у него были красные и усталые.

– Это был жуткий день. Давай постараемся забыть обо всем. Давай пойдем и хорошенько поужинаем. Вдвоем. И не беспокойся. Тебе не о чем беспокоиться.

Сара заставила себя улыбнуться.

– Я знаю, – прошептала она. – Я знаю.

– Меня беспокоит Лайам, – сказала Сара, покусывая нижнюю губку.

Она засунула руки в карманы длинного жакета, жалея, что забыла перчатки.

– А что с ним? – Мэри Бет поскользнулась, но быстро среагировала и восстановила равновесие.

Снегу нападало дюйма два, не больше. Но потом прошел дождь, а после дождя подморозило. Стало очень скользко. Была вторая половина дня и солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь серые облака у них над головой.

Подруги шли через Круг по центральной дорожке, направляясь к библиотеке с белыми колоннами, расположенной по другую сторону Круга. Студенты с рюкзачками за спиной, наклоняясь в сторону ветра, по двое и по трое пересекали Круг в различных направлениях, проходя от одного учебного корпуса к другому. Крыши всех зданий были засыпаны снегом. Неожиданно Сара услышала крики. Повернувшись, она увидела у вечнозеленого кустарника группу студентов, затеявших игру в снежки. Их не смущало даже то, что снег был слишком твердым, похожим на крупинки льда.

Мэри Бет поглубже натянула свою красно-желтую лыжную шапочку. Они шли всего несколько минут, но у нее уже порозовели щеки.

– О Господи! Медовый месяц только закончился! Так что с Лайамом? Ты собираешься поделиться какими-нибудь страшно личными сексуальными проблемами?

Сара усмехнулась.

– Вовсе нет!

Мэри Бет сделала вид, что дуется.

– Очень жаль!

Лед хрустел под сапогами.

– Разве колледж никогда не посыпает солью эти дорожки? – спросила Сара, теряя равновесие и хватаясь за плечо подруги.

– Экономят! – ответила Мэри Бет, наблюдая за тем, как несколько студентов пытаются прокатиться на ногах по ледяной дорожке. Она остановилась. От ее дыхания шел пар, поднимавшийся вверх перед яркой лыжной шапочкой.

– Кроме того, всех беспокоят убийства. Сейчас не до дорожек, – она повернулась к Саре. – Может, все-таки скажешь, из-за чего ты вытащила меня из теплого кабинета? Или передумала?

– Да я уже все сказала... – неуверенно ответила она.

Саре очень хотелось поговорить с Мэри Бет.

Она мечтала об этом все утро, обдумывая, что сказать подруге. После семинара она зашла к Мэри Бет на работу и заставила ее пройтись, чтобы они могли спокойно поговорить.

Но сейчас, когда подруги были одни, ее жалобы на Лайама показались совсем пустяковыми. Он такой замечательный. Он так чудесно к ней относится. Она так сильно его любит. Саре неожиданно показалось, что ее откровения с Мэри Бет похожи на предательство по отношению к Лайаму.

– Я сегодня должна была работать у Мильтона, – сказала она, оглядываясь на административное здание, зеленый купол которого был укутан снегом. – Но я позвонила ему и сказала, что не очень хорошо себя чувствую. И я действительно не очень хорошо себя чувствую. После вчерашнего...

– Знаю, знаю, – нетерпеливо прервала ее Мэри Бет. – Ты мне это вчера уже говорила. – Шесть часов в полицейском участке. Это должно быть ужасно. Но ты же не собираешься рассказывать мне об этом сегодня? Ну, давай, выкладывай!

– Его суеверия сводят меня с ума! – выпалила Сара.

Мэри Бет, прищурившись, посмотрела на нее.

– Прости, не поняла? Его суеверия?

– Поначалу мне казалось, что они прелестны, – призналась Сара, качая головой.

Теперь она говорила очень быстро. Ей хотелось высказаться. Теперь, когда она начала рассказывать, ей хотелось высказать все и покончить с этим.

– Я хочу сказать, что Лайам проводит очень много времени за чтением и за разговорами о фольклоре. Ну, знаешь, народные сказки и тому подобное. Так что мне казалось забавным, что он суеверен.

Даже не верилось, что такой человек может всерьез верить в старинные суеверия, о которых читает. Я хочу сказать, что я не воспринимала это всерьез. И никогда не думала, что он воспринимает все это так серьезно.

Они остановились на ступеньках библиотеки. Мэри Бет взяла Сару за руку, и они отправились в обратном направлении.

– Ну, так что именно тебя раздражает? – спросила она Сару, покрепче заворачивая шарф вокруг шеи.

– Все! – простонала Сара. – Начиная с того момента, когда он утром встает – а встает он с правой стороны кровати – все время находятся суеверия или ритуалы, которые он соблюдает. Сначала я находила это забавным. Даже очаровательным. Интересным. И Бог знает каким еще.

Мэри Бет пристально смотрела на Сару.

– Так как далеко, по твоему, у него это зашло? Тебе не кажется, что у него это стало манией?

Сара почувствовала себя виноватой.

– Ну, я не знаю. Возможно, я все преувеличиваю. Может быть, я просто обращаю на это слишком много внимания из-за того, что мы еще мало живем вместе. Я так сильно его люблю! И я хочу, чтобы все было хорошо. Но... но сегодня у нас было по-настоящему тяжелое утро.