У меня имелись такие соображения: к этому времени солдаты врага уже будут на исходных позициях, а не сидеть в траншеях и не будут укрыты; его артиллеристы тоже займут свои места у орудий. Все его люди выползут из подземелий и станут ожидать в открытом поле сигнала к действиям. Если в это время сделать хороший артналет, то мы получим большой эффект, нанеся урон противнику в живой силе и выведя из строя часть его техники… Как-то нарушится и связь, которая имеет большое значение при проведении операции… Без пяти минут три Варенцов (командующий артиллерией Воронежского фронта. — Б.С.) отдал приказ произвести артиллерийский налет на позиции противника… О результатах мы узнали позже. А ровно в 3 часа утра немецкая аккуратность «не подвела»: задрожала земля, загудел воздух. Такого я раньше никогда не наблюдал… Для 1943 года, надо признать, противник организовал чрезвычайно мощную артиллерийскую подготовку. Его авиация тоже стала громить наш передний край. Немцы использовали в те часы всю свою авиацию только на переднем крае с задачей сломить наше сопротивление, стереть в пыль наши укрепления, смешать все с землей и расчистить путь танкам, чтобы рвануться на Курск и окружить советские войска внутри дуги».

Показательно, что Хрущев не сказал ничего определенного о результатах контрподготовки. Вместе с тем, он совершенно верно указал на причину, почему Центральному фронту было легче отразить германское наступление, чем Воронежскому фронту. Оказывается, советские войска сами готовились перейти в наступление, а поскольку начать должны были войска Рокоссовского, у них было больше пополнений, боеприпасов, горючего и продовольствия. Интересно, что о том же эпизоде с германским перебежчиком идет речь и в мемуарах Василевского, который в начале Курской битвы находился на Воронежском фронте: «…С 16 часов 4 июля противник предпринял на широком участке Воронежского фронта боевую разведку примерно четырьмя батальонами, поддержанными 20 танками, артиллерией и авиацией… Захваченный в бою пленный, немец из 168-й пехотной дивизии, показал, что войскам розданы на руки сухой паек, порции водки и что 5 июля они должны ггерейти в наступление. Из телефонного разговора с Жуковым я узнал, что то же самое подтверждают немецкие перебежчики, перешедшие к нам 4 июля на Центральном фронте. Посоветовавшись с Ватутиным, мы решили в ночь на 5 июля провести предусмотренную планом артиллерийско-авиационную контрподготовку, которая, как выяснилось позднее, дала исключительный эффект. Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования тоже нарушилась… Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже».

Итак, из воспоминаний Хрущева и Василевского как будто следует, что артиллерийская контрподготовка оказалась довольно эффективной. Напротив, Жуков утверждает, что воздействие превентивного артналета на противника оказалось не столь сильным, как надеялось советское командование.

Что же говорят немецкие мемуаристы? Ни Манштеин, ни Гудериан, ни Меллентин о советской контрподготовке даже не упоминают — верный признак, что артналет не оказал сколько-нибудь существенного влияния на операцию «Цитадель». А вот маршал артиллерии К.П. Казаков, автор очерка о действиях артиллерии в Великой Отечественной войне, озаглавленном просто: «Всегда с пехотой, всегда с танками», утверждает, что «артиллерийская контрподготовка если и не сорвала наступления противника, то нанесла ему большие потери, нарушила управление и значительно ослабила и дезорганизовала первые удары вражеских войск, которые все же были очень сильны». Последнюю фразу можно расценить как косвенное признание того, что контрподготовка не достигла тех целей, которые поставило советское командование. Да и тот факт, что немецкое наступление началось спустя несколько часов после окончания контрподготовки доказывает, что в момент ее проведения войска противника еще не вышли из укрытий на рубеж атаки. Никто бы не стал держать их несколько часов на этом рубеже с риском повторного удара советской артиллерии, а тем более два раза перемещать их обратно в укрытия и потом вновь на линию наступления. Скорее всего, задержка наступления по плану «Цитадель» была вызвана как ожиданием советской упреждающей атаки, так и уточнением целей для ударов германской артиллерии и авиации, выявленных в ходе контрподготовки.

В целом же, эта контрподготовка была делом бесперспективным, заранее обреченным на провал. Ведь все равно определить с точностью до нескольких минут время начала выдвижения немецких войск на исходные позиции не представлялось возможным. К тому же цели на германской стороне не были достаточно разведаны, чтобы точно поражать их, а не вести огонь по площадям. В итоге, артиллерия двух фронтов расстреляла половину боекомплекта в белый свет как в копеечку, да еще помогла тем самым неприятелю выявить позиции советских батарей. Потому-то и запомнилась Хрущеву сила и эффективность последовавшей затем германской артподготовки. И Конев, мемуарист довольно аккуратный и точный, результаты контрподготовки оценивает невысоко: «На Воронежском фронте артиллерийская контрподготовка была проведена дважды: пятиминутный огневой налет 4 июля (в 9 часов вечера. — Б С) и 5 июля с 3 часов до 3 часов 30 минут — уже во время артиллерийской и авиационной подготовки атаки противника, начатой в 2 часа 30 минут. На Центральном фронте артиллерийская контрподготовка также была проведена дважды — в 2 часа 20 минут и в 4 часа 35 минут — оба раза по 30 минут. Следует заметить, что на обоих фронтах первый мощный огневой удар был нанесен по главным средствам атаки. Однако сорвать наступление противника не удалось, хотя взаимодействие между основными силами и средствами первого эшелона врага было нарушено, а сила первоначального его удара значительно ослаблена… Конечно, эффект контрподготовки мог бы быть выше, если бы более точно были определены места сосредоточения пехоты и танков врага в исходном положении в ночь на 5 июля и если бы она была начата в тот момент, когда противник вышел из укрытий после ночного отдыха перед боем. К сожалению, удары нашей авиации по аэродромам противника были малоэффективными, так как противник с рассветом 5 июля поднял свою авиацию в воздух».