– … да, да, да, эти наложницы недостойны взгляда такого рыцаря, – лопочет хозяин каравана, – Но у меня есть дочь, она только что встретила шестнадцатую весну. Цветок сказочной красоты. Моргните глазом, и она украсит своим юным телом ваше брачное ложе.

– У меня есть жена. – Жду, когда Паола поймает мою лошадь.

– Одна? Настоящий мужчина должен иметь четырех жен и нескольких наложниц! У меня есть дворец в Элисете и дворец в Синходе. Скажи слово, и любой из них станет твоим.

– У меня есть дворец. – Беру из рук Паолы повод и вскакиваю в седло.

– Успокоил совесть? – спрашивает Гилва, когда караван остается позади. – А знаешь, что впереди? Сфинкс! Голодный. Угадай, чем толстяк расплатится с ним за проход?

– Подожди… Он же загадки задает.

– Мир не идеален. Все берут взятки. Сфинкс тоже берет взятки.

– Мой муж не берет! – гордо заявляет Паола.

– Думаешь, почему толстяк тебе дочку предлагал? Купить хотел.

– Меня?

– Твое оружие. Если иначе нельзя, то с тобой в комплекте.

Проходим мимо скопления валунов и двигаемся вверх по склону по высохшему руслу канала. Склон еле заметный – не круче одного-двух градусов. О том, что это канал, говорят внушительные шестиметровые каменные стены. Интересное место. Лимонное небо, голубые камни под ногами. Если пустят воду, выбраться будет затруднительно.

– Привет, пушистик! – говорит Гилва.

– Я вижу тебя не в первый раз, – отзывается голубой пернатый хищник, – следовательно, правила ты знаешь.

– Мог бы сначала поздороваться, – укоряю его я.

– Прошу прощения, здравствуйте, – отзывается сфинкс. – Хотя, в контексте нашей беседы, это пожелание может быть не совсем уместно. Здесь так давно никого не было, и я изрядно проголодался. Давайте опустим формальности и перейдем к загадкам.

– Кто в прошлый раз задавал загадку? Ты или путник?

– Я.

– Значит, теперь моя очередь. Назови имя моего отца. Поясняю, не мое отчество, записанное в документах, а истинное имя моего отца. Информация для размышления: я прошел Лабиринт Корвина.

– Мне не нравится твоя загадка.

– Но у каждого человека есть отец и мать. Следовательно, у этой загадки есть решение, причем только одно, так?

– Да.

– Назови его.

– Подразумевается, что человек, давший тебе отчество, не является твоим отцом?

– Я этого не говорил. – Гилва хихикнула и вновь сделала строгое лицо.

– Поскольку я вижу тебя первый раз в жизни, и ничего о тебе не знаю, предположу, что в твоих документах записано имя твоего настоящего отца. Я прав?

– Кабы знать… – тяжело вздыхаю я. – Очень надеялся, что ты назовешь имя Мерлина. Ты, кстати, его видел.

– Зеленое и красное, и кружит, и кружит, и кружит… – припоминает загадку сфинкс.

– Он самый, – жизнерадостно подтверждаю я.

– Ты нарушил правила, загадал загадку, на которую не знаешь ответа.

– Наверно, так, – соглашаюсь я. – Тогда вот другая загадка: "Мы похожи на людей, но выи наши скованы железом. Тела наши смертельно ядовиты, и вкусивший их погибнет быстрой, лютой смертью. Ноги наши сбиты камнями, и идем мы не по своей воле. Мы похожи на людей". Подразумевается вопрос: "Кто мы?"

– Это настоящая загадка, – радуется сфинкс. – Скажи, ты уверен, что знаешь ее ответ? – спрашивает он на всякий случай.

– Еще бы. Я видел ответ три часа назад, и он движется сюда. Если ты не успеешь отгадать к тому времени, как он появится здесь, ты проиграл.

– Сколько времени у меня есть на размышления?

– Думаю, не больше часа. Учти, этой подсказкой я сообщаю тебе дополнительную информацию.

Сфинкс задумывается минут на сорок, нервно поглядывая в ту сторону, откуда пришли мы.

– Это хорошая загадка, – сообщает он наконец. – Я не нашел ответа. Скажи его.

– Караван рабов, который движется сюда. За рабами следует фургон, который тащат четыре полудохлые клячи.

– Я знаю работорговца Хаима. Но ты что-то говорил о ядовитых телах…

– Видимо, Хаиму надоело делиться с тобой прибылью.

– Ты уверен, что тела ядовиты?

– В трех часах езды отсюда на караван напал огромный клоп. Теперь в караване на одного человека меньше, а клоп скоро начнет вонять так, что ты отсюда почуешь.

Сфинкс вопросительно смотрит на Гилву.

– Повелитель не прав, – говорит дева Хаоса. – Трупы воняют во влажном воздухе. В сухом воздухе пустыни клоп высохнет и превратится в мумию. Запаха почти не будет. Но ты можешь слетать, посмотреть.

Сфинкс нервно развернул и сложил крылья.

– Вы можете пройти. Но ваши лошади… Не хотите продать одну за десять золотых? Это хорошая цена.

– Друзей не продают, – гордо отвечаю я, и зарабатываю восхищенный взгляд Паолы.

– Доволен? – спрашивает Гилва, когда сфинкс уже не может нас слышать. – Он за тебя родную дочку хотел выдать, а ты девочку сиротой оставил.

– Девочку жалко, но его – нет.

– Может, он от сфинкса лошадью откупиться хотел.

Меня начинает мучить совесть.

– Дурак ты, Повелитель. Все правильно, – говорит Гилва. – Мир жесток. Закаляй душу.

– Это и есть Дворы Хаоса? – спрашивает Паола.

– Нет, это мой скромный тайный сарайчик. Отсюда есть несколько Путей ко дворам Птенцов Дракона, но, надеюсь, никто о них не знает.

Паоле Дворы Хаоса не нравятся. Здесь она абсолютно беспомощна. Дело в том, что материя отражений на этом полюсе мира настолько податлива и послушна, что двери делать не принято. Достаточно мысленного усилия, двух-трех шагов – и проход открыт. Но Паола не имеет власти над отражениями. Каждая комната для нее – клетка. Я пытался строить для нее двери, но они за несколько минут срастались со стенами.

– Ты куда?

– Навещу родных, узнаю новости. Потом пройду Логрус, чтоб снять остатки твоего заклятия, – Гилва превращает часть стены в зеркало, трансформируется в покрытую чешуей пантеру на задних лапах и, шутливо лязгнув на меня клыками, упархивает сквозь зеркало. По зеркалу разбегаются круги, словно в воду камень бросили. Любуюсь своим отражением. Хотел оценить, насколько отросла бородка, которую начал отпускать в день свадьбы, но коварное стекло отражает только кости скелета и оружие. Остальное его не интересует. Меня не покидает ощущение, что мы пробрались во Дворы Хаоса с черного хода. Не может быть, чтоб главная дорога вела мимо сфинкса. Гилва меня прячет, или сама прячется? Интриганы…