Мартуся уже успела устроиться у меня за спиной на софе, когда я повернулась к ней со словами:

– Вот увидишь, они все спустят на тормозах. Им ни в жизнь не найти ни убийцы Красавчика Коти, ни убийцы Липчака-Трупского.

– Ты о чем? – не поняла Марта, прервав процесс взбивания подушки. – О том, что мы пишем, или о том, что происходит в жизни?

– О жизни. А что касается творчества, я создала как минимум две серии, сейчас тебе распечатаю. Пока же я о реальности.

– Это тебе в управлении полиции так сказали?

– Ну ты даешь! Еще не родился прокурор и даже просто полицейский, у которого повернется язык признаться в этом. Разве что вы женаты с этим полицейским уже пятнадцать лет, у вас четверо детей, а он все еще тебя обожает. Тогда, может, в постели и признается.

Марта подняла голову от распечаток:

– И что, непременно нужно соблюсти все условия? Детей обязательно должно быть четверо, трех недостаточно?

– Трое как минимум. А еще лучше семеро.

Марту проблема так заинтересовала, что она и вовсе отложила сценарий в сторону.

– Ты и в самом деле убеждена, что количество детей сказывается на несоблюдении служебной тайны?

Пришлось хорошенько подумать, прежде чем ответить. Интересно, с чего это во мне выработалась такая точка зрения, что чем больше детей, тем больше муж доверяет жене? И это несмотря на то, что жизненный опыт учил другому: в интимных ситуациях мужчины выбалтывают женщинам секреты и даже военные тайны и вовсе без детей. Но все равно почему-то казалось, что пятнадцать лет супружеской жизни и семеро детей особенно этому способствуют. Ну хотя бы потому, что у мужика было достаточно времени, чтобы понять – жена не из болтливых, не треплется кому попало, напротив, молчит как могила.

– Головой не поручусь, но, думается, так и есть. А насчет того, что спустят на тормозах, это я сама решила. Поразмыслила и решила. Красавчик Котя не такое уж бесценное сокровище, чтобы из-за него ломать копья, Трупского выделят в отдельное производство, и тут уж сыщется два десятка убийц. Двадцать осужденных… нет, на такое ни один суд не пойдет.

– А ты откуда знаешь?

– По собственному жизненному опыту. Даже если убийц получается двое, всего двое, то оба должны быть оправданы. Нужен только один.

– И что будем делать?

– С чем?

– С нашим трупом в сценарии.

Я удивилась:

– Да ничего не будем делать! То есть делаем все, что пожелаем. Просто используем его в своих целях, вот почитай, как все у нас ладно получается. Параллельно развиваются две сюжетные линии, и обе очень логично, а все спасает шантаж. По первой линии проходят пропавшие кассеты, по второй – влюбленная идиотка, решившая мстить…

Марта хищным взглядом впилась в тезисы.

– А где у тебя Яцек и Мариола, не вижу! Не смей о них забывать, телезритель наверх запомнил их по первым сериям и нам не простит!

– Да не забываю, не волнуйся, они появляются чуть ли не в каждой серии, просто я не внесла их в краткое содержание. К тому же я все время путаю имена, так что если наткнешься на Лукаша и Мальвину, – не удивляйся. Потом все упорядочим. А вот моя гордость: два вида ревности. Не туда смотришь, на следующей странице. Причем одна обоснованная, а вторая наоборот, но обе здорово треплют нервы и губят здоровье. А вдобавок каждая из этих глупых баб пылает желанием отомстить, и гляди, к чему это приводит! Нет, вон там, в самом низу. Ужас! Ревность суггестивная и ревность патологическая…

– Не представляю, как я буду ставить и снимать столь высоконаучные чувства, – вздохнула Марта. – Вот трупы твои – другое дело. Знаешь, они мне все больше нравятся, даже тот, второй, несвежий… Я уже продумала, как его выэкспонировать, очень живописно получится.

Тут мы логично переключились на проблему подвалов в здании телецентра. Я никогда не была в подвалах на Воронича и не представляла, как они выглядят. Мартуся хоть и бывала, но плохо помнила; знала, что в грандиозных полуподвальных помещениях расположены огромные студии, а вот что под ними? К тому же очень нелегко оказалось придумать причину, по которой некто отправился туда по своим делам. Какие могут быть у человека дела в подземелье? Я ломала голову целый час, но впустую. Пришлось позорно капитулировать.

И сразу заговорила о другом, тоже существенном, покаянно признавшись Марте:

– Вот уж никогда о себе не думала, что такая дура набитая.

Та чрезвычайно заинтересовалась:

– Да что ты говоришь! А мне казалось, что не такая уж набитая. Иногда и у тебя случаются проблески…

– Нет, набитая! – упорствовала я. – И сейчас неоспоримо это докажу. Дело в том, что нашего Чаруся Прекрасного я должна была раскусить с самого начала, а на деле до конца верила в него, как самая последняя идиотка!

– Что ж, не ты одна. Утешайся, что оказалась в хорошей компании.

– Слабое утешение. Я ведь больше всех вас знаю о таких вещах. Вопросы, которые он тут нам задавал, сразу должны были меня насторожить. И факты, о которых не имел понятия. Все эти даты, документы, сведения, к которым не имел доступа… А мне в голову не пришло! Ослица я экстраординарная, вот кто я!

– Экстраординарная все-таки лучше, чем самая обыкновенная.

– Да ничем не лучше. А знаешь, что меня сбило с толку? Эта его каменная невозмутимость. Он мог задавать хитрые вопросы…

– Именно такие и задавал.

– То-то и оно, только делал вид, что хитрые… Если бы нам удалось шаг за шагом припомнить все его вопросы, мы бы с тобой провели наше личное расследование и докопались до сути. Поверь, мы прекрасно знаем, кто кого прикончил, по какой причине и по чьему наущению. Эх, и почему в моем доме нет магнитофона?

– А мне казалось, что есть.

– Только малюсенький диктофон. Он записывает что угодно, кроме человеческого голоса, и я перестала им пользоваться после того, как пару раз прослушала вместо нужного текста рев автомашин со всей округи. Знаешь, очень было оглушительно.

– Ну да что теперь об этом говорить. Бартек не звонил? – вдруг поинтересовалась Марта.

Сначала я не обратила внимания на столь резкий поворот в разговоре, может, потому, что вопрос был задан равнодушно и вскользь. И как-то не сразу подумалось – а с какой, собственно, стати Бартек должен мне звонить? Ведь мы еще даже не приступили к подбору реквизита, тут автор имеет право вмешиваться, с Мартусей же Бартек может общаться лично или отловить ее по сотовому. Разве что поехал в Краков, я слышала, в тех краях по дороге попадаются места, откуда сотовый не берет.