Я сделала подробный доклад обо всем, что с нами приключилось за последнее время, подробно описала все, что предпринимали мы, подробно описала места, где видели Тересу, а потом передала ему для ознакомления вещественные доказательства. Не буду, пожалуй, передавать его оценку наших действий.

Думаю, присутствие Лильки удержало его от более резких слов. С глазу на глаз со мной уж он бы сказал, что думает...

— Обратиться к человеку с просьбой начать частное расследование! — кипятился Марек. — Как такое могло прийти в голову? Ну, я понимаю, твои родственницы, но ты?

Я защищалась как умела.

— Но нам же больше ничего не оставалось! Разве такая уж плохая идея? Да и не о расследовании мы просили, а просто узнать кое-что по его каналам. Сами мы ведь ничего узнать не можем.

Лилька поддержала меня:

— Идея правильная, а он очень порядочный человек и, если бы захотел нам помочь, наверняка многое бы распутал. Если бы согласился.

— Да не мог он согласиться!

— Почему не мог? — вскинулась я. — Очень даже мог. Просто не захотел!

— Вот как, не захотел... А почему не захотел, знаешь?

— Знаю, — вместо меня ответила Лилька. — Из-за вымечка.

— Из-за чего?!

— Из-за моего вымени. Не удалось оно у меня, согласна, но ведь я не виновата!

Первый раз в жизни довелось мне увидеть озадаченного Марека. Он смотрел на нас с Лилькой не просто с удивлением, нет, он был именно озадачен, а может, даже и поражен. Немного подумав, неуверенно спросил:

— Это что, какая-то метафора?

— Никакая не метафора, обычное коровье вымя. Мы узнали, что это человек любит поесть, а из еды предпочитает блюда из так называемых субпродуктов. Ну, и Лилька приготовила вымечко. Подумаешь, даже если и не очень вкусно получилось, так сразу и обижаться? Даже разговаривать с нами не пожелал...

В подробностях описали мы с Лилькой званый обед и потом очень долго ждали, пока Марек не перестанет смеяться. Он уже не сердился на нас и спокойно растолковал истинную причину отказа влиятельного гостя от сотрудничества с нами.

— Даже если бы вы приготовили ему не примитивное вымя, а каких-нибудь фазанов, икру, устриц и «фрутти ди маре», съесть он пожалуй бы и съел...

— Такое любой бы съел, — встряла Лилька.

— Только не я! — поправила я ее. — «Фрутти ди маре» извиваются, и вообще у них усы... Не выношу этих даров моря!

— ...но разговаривать с вами все равно бы не стал, — продолжал Марек, не давая сбить себя с мысли. — И зарубите раз и навсегда на своем носу: никакая милиция, никакое МВД, никакие контрразведки ни на какие частные расследования не пойдут! И частных экспертиз не делают! Захотелось им, видите ли, чтобы разведка по блату сделала для них кое-что! Надо же до такого додуматься!

Прошло немало времени, прежде чем мы смогли приступить к деловому разговору. Делая вид, что разбирает крючки, Марек осмотрел фотографии и салфетку. Монеты по одному злотому его не заинтересовали.

— Значит, не знаешь, что это за карта? — с укором повторил он.

— Откуда мне знать? — обиделась я. — Да и как следует не разглядывала, боялась стереть отпечатки.

— Отпечатки чего?

— Чего-нибудь, мало ли. И не придирайся. Наше дело — отыскать Тересу.

— Наше дело — понять, что происходит, — возразил Марек. — Понять, почему Тереса до сих пор не вернулась и не хочет обращаться в милицию.

Интересно, откуда он знает, что Тереса не желает обратиться в милицию за помощью? Откуда он знает, что у Тересы могут быть свои причины опасаться преследователей? Откуда он все это знает? Ведь я не говорила.

— А ну повтори, что ты сказал! Тереса не желает обращаться в милицию за помощью? С чего ты взял? Мы пока знаем лишь то, что милиция не желает оказать помощь нам!

Марек пояснил:

— Когда сотрудник милиции разыскал Тересу, она предъявила ему свой паспорт и заявила, что ни в какой помощи не нуждается, путешествует по родному краю для собственного удовольствия, никаких неприятностей у нее нет. Ее никто не преследует, ничто не угрожает. Ох, не нравится мне это...

Я не сомневалась — и мамуле, и Люцине это еще больше не понравится, поэтому сразу же попросила Лильку не проговориться им о том, что мы сейчас узнали от Марека. Лилька кивнула, она и сама это поняла, и мы принялись раздумывать, что означает такое заявление Тересы.

— Так и не знаем, кто ее преследует, ясно лишь — типы подозрительные, — рассуждала я вслух. — Тереса что-то говорила о мафии, о преступниках, но как-то неопределенно. Лично я немедленно обратилась бы в милицию, но Тереса уже восемнадцать лет проживает в Канаде, а у них там о нашей милиции представление однозначное: у нас сажают за решетку всех, замешанных в деле, не смотрят, преступник ты или жертва, сидят все, пока они не разберутся. Вот и не хочется ей провести остаток отпуска за решеткой.

— Глупости говоришь! — рассердился Марек.

— Это не я, это Тереса так думает. А если серьезно, то ведь мы не знаем, чего она боится. Или ты знаешь?

— Нет. Пока не знаю.

— Люцина высказала предположение, что Тересе подбросили какую-то контрабанду, чтобы, она нелегально провезла ее через границу. Может, и Тереса так думает? Знаешь, мне кажется, такое возможно.

Лилька кивала головой, подтверждая мои слова, и теперь подтвердила словами:

— Иоанна права, Я знаю Тересу, такое вполне возможно. Не знаю, что делать. Хорошо бы эту контрабанду обнаружить. Главное сейчас — найти Тересу.

Знакомая песенка! О чем бы мы ни говорили в последнее время, как были спорили, рефреном звучала фраза, выражавшая общую мысль: надо найти Тересу! Марек — единственный человек, который может это сделать. Не знаю как, но в него я верила безгранично.

— Сказал бы нам, что тебе известно! — обратилась я к любимому человеку. — Мы тут совсем запутались, ничего не знаем, ничего не умеем. Чем объясняется твой приезд? И почему в такой тайне?

— Приехал я просто потому, что получил твое письмо, — ответил любимый мужчина. — А известно мне лишь то, что некие подозрительные личности пытались склонить сотрудника важного ведомства к нарушению служебной инструкции...

— Я тебя серьезно спрашиваю! Марек сложил свои крючки и леску.