— Я получила письмо от твоего отца и сразу выехала, — нервно рассказывала тетя Ядя, понемногу приходя в себя. — Сама понимаешь, встревожилась я страшно. Боже милостивый, что вы тут навытворяли? Почему Тереса сбежала аж в Щецин? И зачем ей понадобилось красть лодку, не могла поехать нормально, на поезде? Почему она ходит в покрывале и что за хахаль ее преследует? Откуда он взялся?! Конечно, я знаю, что снимала на. пленку, могу рассказать, но зачем все это?

Не время и не место было переводить письмо отца на нормальный язык, и я оставила это на потом. Почистив тетю Ядю, по возможности вытряхнув из ее одежды и обуви набившуюся землю, листья и хвою, мы пришли к выводу, что она еще дешево отделалась. Никаких серьезных телесных повреждений, никаких переломов, одни синяки да ссадины.

Вежливая Лилька деликатно поинтересовалась у своей пожилой родственницы:

— Будь добра, скажи наконец, какого черта ты шляешься в потемках по Цыганской роще, вместо того чтобы сразу по приезде отправиться ко мне?

Пожилая родственница бесхитростно пояснила:

— Я просто забыла твой адрес. Он у меня записан в записной, книжке, а ее я забыла дома. Где работаешь — тоже не помню.

— Фамилию хоть помнишь?

— Конечно, — обиделась тетя Ядя. — Что я, склеротичка, что ли? Я и спрашивала о Вишневских, а мне показали совсем на другой конец города, я ведь немного помню, где живешь, думаю — не то...

— Тебе показали дорогу к моей свекрови, — поняла Лилька.

— Очень может быть, но я туда не пошла. Дай, думаю, найду фабрику, там мне все скажут, а не скажут, так от фабрики я и сама дойду. Стала спрашивать, как пройти на фабрику, меня и направили сюда. В эту сторону. Я и пошла. Сначала шла вроде правильно, потом гляжу — места совсем незнакомые. Народу много, я спрашивала многих, и все говорили — правильно иду. А тут стемнело, и сама не знаю, как очутилась вот в этом лесу. Заблудилась, наверное. Решила выйти к реке и от нее уже добираться, сориентируюсь, думаю. Стала в темноте пробираться сквозь заросли к реке, и еще наверху споткнулась обо что-то, а потом уже не могла остановиться, покатилась по склону. Скажите, ради бога, где я и зачем все меня обманывали, посылали не в ту сторону? Ведь ясно же — никакой фабрики здесь не может быть!

— Есть здесь фабрика, — грустно сказала Лилька. — Ты, наверное, не уточняла, какая именно фабрика тебе нужна, и правильно шла к трикотажной фабрике.

— Откуда же я могла знать, что здесь целых две фабрики?

— Придется проводить тебя домой, — вздохнула я. — Доведем и вернемся сюда обратно, тут нас ждет... одно дело. Дома отец, он только что вернулся, может, заснул, так что звони погромче.

Тетя Ядя, очевидно, уже немного пришла в себя, поскольку возразила:

— Да нет, вовсе не надо меня доводить до самого дома, скажите только адрес. Больше я не заблужусь.

— Правильно, адрес запиши, но все равно мы проводим тебя.

— Нет, нет, не надо, вам же придется потом обратно сюда возвращаться.

— Ну, хорошо, только из парка выведем.

На наше счастье, у самого парка встретили мы Лилькиного знакомого, который жил через дом от нее, и с рук на руки передали ему тетю Ядю. Знакомый клятвенно заверил, что доведет ее до самых дверей Лилькиного дома. И даже понес сумку тети Яди.

Мы с Лилькой галопом помчались обратно к водопаду, она на бегу выкрикивала мне:

— Теперь я понимаю, что именно ты имела в виду, говоря, что родители доведут тебя до белой горячки. Как такое могло взбрести в голову тете Яде? Ты слышала, что она наговорила?

Я выкрикивала в ответ:

— А ты же слышала? Она ведь получила письмо от отца. У папочки же есть манера делать свои собственные выводы из всего, что удается расслышать. Очень оригинальные выводы! Я догадываюсь, в чем тут дело. Помнишь, когда мы рассматривали фотографии, отпечатанные с пленки тети Яди, зашла речь о том, что неплохо бы ее спросить, из каких соображений она там кое-что наснимала и где именно? Ну и отец ее вызвал...

— Надо же, расслышал...

— А он всегда слышит, когда не надо. Но знаешь, в его оригинальных выводах, какими бы глупыми они ни казались, всегда есть рациональное зерно, до которого ни одной из нас не додуматься...

Из-за всех этих задержек мы примчались к водопаду с опозданием на целый час. Уже совсем стемнело, ни в парке, ни у реки нам не встретилось ни одной живой души. С трудом переводя дыхание, мы затормозили у водопада.

— И что дальше? — тяжело дыша, спросила Лилька. — Ведь он же нас не увидит, а мы его и подавно. Давай попробуем встать так, чтобы нас было видно на фоне воды. Или, может, посигналить фонариком?

— Ничего не надо. Я не шутила, когда сказала, что он видит и в темноте, как днем. Подождем минутку, сейчас он появится.

— Я уже появился, — послышался голос Марека. Перед нами стоял типичный удильщик, возвращающийся с удачной рыбной ловли. И наверняка он уже приглядел местечко, где мы сможем без помех поговорить, где нас никто не увидит и не услышит. Так оно и оказалось.

— Надеюсь, ты наловил не слишком много, — сказала я, когда мы шли к этому местечку. — А то неизвестно, что скажу своим. Не могли же мы с Лилькой наловить их во время прогулки, а рыбные магазины давно закрыты. Да и не бывает в них свежей рыбы.

— Не слишком много, — успокоил меня Марек. — Всего несколько штук. Два линя и парочка неплохих окуней.

Лилька не дала мне ответить.

— Очень хорошо! Как раз на ужин. А откуда мы их взяли — это уж моя забота. Скажу, отдал Курничек. Есть у нас такой знакомый рыболов, весь город его знает. Обожает удить рыбу, а есть не ест, его отец подавился когда-то рыбной костью и помер. Вот этот Курничек и раздает весь свой улов кому ни попадя. Скажем, встретили его. Он никогда не помнит, кому отдал. Хороший человек.

Я махнула рукой на рыбу. До нее ли, когда столько важных проблем надо обсудить! Первая — откуда Марек узнал о наших похождениях, ведь он явился сам, я его не вызывала. Правда, зная своего любимого, я не надеялась, что он выложит все как есть, а от дедуцирования по поводу похищения Тересы у меня уже мозги набекрень.

Мы с удобствами разместились в выбранном Мареком месте. Видимость отсюда была прекрасная, нас же подслушать не было никакой возможности. А если кто случайно забредет, увидит обычную картинку: рыбак ковыряется в своем снаряжении, а две девицы светят ему фонариком. Мы с Лилькой издали вполне могли сойти за двух девиц.