Комиссар немного встревожился: ведь эта Бурская на каждом шагу умудряется встревать в махинации банды вымогателей, подвергаясь опасности. И поспешил к Элеоноре Бурской. Раз информация срочная, наверняка она его ждет дома.

Элюня действительно была дома и усердно трудилась, наверстывая вчерашние упущения. Она уже решила сегодня как следует поработать, чтобы завтра с чистой совестью предаться азарту. Ясное дело, ее манили не сами развлечения, а возможность увидеться со Стефаном Барничем, который уже овладел не только всеми ее помыслами, но и печенками-селезенками, не говоря уже о разуме. Последний неизменно помещал две заветные литеры S и В во всех эскизах в качестве главных декоративных элементов.

Приход комиссара Бежана был встречен радостным возгласом.

– Давно следовало оставить мне номер вашего телефона, – первым делом заявила девушка. – Тогда вчера вы смогли бы задержать одного из вымогателей. Ездит на вишневом ягуаре, а я собственными глазами видела, как снимал деньги по кредитной карточке. Или карточкам, уж не знаю.

Ойкнув, Эдик Бежан робко поинтересовался, не найдется ли чего подкрепляющего. К бывшей подозреваемой он уже привык, даже подружился с ней, так что мог позволить себе, хотя при исполнении и не полагалось.

Элюня не только не удивилась пожеланию полицейского, но, похоже, ожидала его, так как кофе оказался заваренным, а достать коньяк – одна минута. Поставив перед комиссаром угощение, она приступила к изложению происшедшего, стараясь придерживаться хронологического порядка.

Поначалу слушавший смирно, комиссар вдруг перебил девушку:

– Минутку, минутку. Если разрешите, я попутно буду выяснять сопутствующие обстоятельства. Это вас не собьет?

– Ни в коем случае, выясняйте, пожалуйста.

– Сначала фамилию и имя болтливой соседки.

– Понятия не имею, но ее там все знают, а уж обслуживающий персонал наверняка. Я завтра собираюсь в казино, могу спросить.

– А вы сумеете сделать это как-нибудь незаметно, ненавязчиво?

– Ну разумеется! Скажу, она просила одолжить ей деньги, так что хотелось бы знать, с кем имею дело, а самой спрашивать фамилию как-то неудобно. Уверяю вас, они не удивятся, она вечно одалживает.

– Очень хорошо. Значит, паспорт она не сразу взяла обратно?

– Нет, потому что тот тип уже ушел. Паспорт же она получила обратно, кажется, лишь на следующий день.

– А как тип выглядел?

Сорвавшись с места, Элюня бросилась к компьютеру и отыскала свою запись. Она собиралась отпечатать ее раньше, да забыла, сделала это сейчас и с торжеством вручила комиссару полиции письменное показание. Комиссар невольно подумал: вот бы все свидетели были такими, глядишь, и работа в полиции стала бы раем.

– А его фамилию вы тоже могли бы ненавязчиво разузнать?

– Не уверена. Тут ведь уже не наврешь, что он собирался у меня денежки одолжить. Не поверят...

– Ладно, не будем слишком требовательны. И что же было потом?

Элюня оживленно принялась описывать дальнейшее развитие событий, а комиссар сразу понял – теперь ему не миновать знакомства со злачными местами Варшавы. Их люди наверняка там работают, но при таком раскладе придется и лично ему побывать.

Но вот Элюня добралась до конца рассказа о Гранде.

– А сотрудника казино вы сумеете опознать?

– Разумеется! Ведь это он караулил мою сумку.

– А Павла, о котором говорили...

– Ну как же я его опознаю, если они только говорили, что он говорил... Ну, был свидетелем уже одного такого случая? Могу поинтересоваться и Павлом, но завтра не успею, потому что не могу быть одновременно в двух местах...

– И не надо! – спохватился Бежан. – В конце концов, это наша работа, не вы сотрудник полиции, а...

– Вспомнила! – перебила его девушка. – Тот служащий казино, что стерег мою сумку... его Адамом зовут, я слышала, как его подзывали.

– Вот и хорошо, не придется вам его мне пальцем показывать. Минутку, дайте немного подумаю... Говорите, сел в вишневый ягуар?

– Да, сама видела.

– А выйдя из Гранда, позвонил... Так они всегда поступают, их метод. Разрешите задать вам вопрос личного порядка. Денег у вас много?

– Благодаря последнему выигрышу довольно много. А что? Одолжить?

– Бог с вами! Они у вас в банке?

– Нет, на двух кредитных карточках, в долларах и злотых.

– Так я и думал, – огорчился комиссар Бежан. – Не знаю, но, возможно, имеет смысл обратить все в наличность, лучше в доллары, и держать не дома, а у родных. Родные у вас есть?

– Конечно, есть. А почему?

– Боюсь за вас. Благодаря пани мы многое узнали о вымогателях, возможно, они еще об этом не пронюхали, но береженого... И как-то вы все время им дорогу перебегаете, не дай бог узнают и в отместку ограбят. Зачем же вам еще и деньги терять?

– Где логика? – улыбнулась Элюня. – Если из мести свернут мне шею, деньги уже не понадобятся. На мои похороны родителям хватит, могут устроить скромные. Не лучше ли мне получить разрешение на какое-нибудь огнестрельное оружие?

– А вы умеете стрелять?

– Умею, дедушка научил. Он охотником был, а кроме того, еще со времен войны обзавелся пистолетом, хранил его нелегально, это уже неважно, дедушка давно умер, так он меня из этого пистолета научил стрелять. Патроны у него тоже имелись.

Эдик Бежан не был бы полицейским, если бы не поинтересовался:

– А что теперь стало с тем пистолетом?

– Умирая, велел в гроб с собой положить. Бабушка и положила.

Комиссар полиции сухо заявил:

– Ни одного слова из сказанного вами я не слышал. Задумался... Ладно, дам вам номер своего телефона. Даже двух, по радиотелефону всегда меня найдете. Это одно. Теперь другое. Никому не говорите о ваших открытиях, никогда не знаешь, кто может услышать. А номер моего радиотелефона засекречен, тоже никому не называйте его. И прошу строго следовать моим указаниям, иначе придется мне пани арестовать, для вашего же блага, то есть ради вашей же безопасности. А звонить можете в любое время, хоть и глубокой ночью...

Элюню совсем не испугала перспектива ареста. Очень довольная тем, что исполнила свой гражданский долг, она после ухода полицейского опять принялась за работу, радуясь предстоящему свободному дню.