Мюйрин показала все поместье, рассказала о принципе дей­ствия своих схем и привезла его в контору, чтобы угостить чаем.

Когда прошло какое-то время, и она спросила:

– Ну и как, не хотите ли вы купить поместье?

– Купить? – Кристофер вспыхнул, и лицо его стало бордовым. – Вовсе нет! Я не собираюсь его покупать! Я сам связан, закладной по рукам и ногам! Но думаю, что небольшое слияние будет как раз то, что надо, Мюйрин. Вы сотворили здесь чудо. Я знаю, это было нелегко, учитывая неурожай картофеля и все остальное, но здесь все очень неплохо организовано. Я с удо­вольствием бы включился в такую жизнь.

Она уставилась на него, чувствуя себя неловко:

– Какое еще слияние?

– Ну как, брак, конечно, – рассмеялся Кристофер, сверкнув острыми белыми зубами.

– Не смешите людей, я бы никогда…

– Да ладно вам, вы уже год как вдова. Ничто не помешает нам пожениться через несколько месяцев. Можно переехать жить ко мне. А потом мы уберем с нашей земли всех детей и ста­риков, и поместье станет приносить еще большую прибыль, когда мы избавимся от лишних растрат. Вы купите себе не­сколько новых платьев и будете служить украшением моего дома, а я сам займусь управлением нашей землей. И я бы не прочь послать этого ублюдка Локлейна куда подальше, хочу вам сказать. Он всегда был высокомерным щеголем.

Мюйрин в ужасе смотрела на него:

– Вы что – серьезно? Вы последний человек на свете, за которого я согласилась бы выйти замуж!

Кристофер угрожающе наклонился к ней, но не коснулся и пальцем.

– Тогда я не дам этому имению и шести месяцев. Что вы с Локлейном знаете об управлении поместьем?

– По-видимому, больше, чем вы, – ответила Мюйрин, вы­сокомерно задрав подбородок. – Я не довела его до нищеты, как вы! Я начала практически с нуля и постепенно создала все это. Я не проматывала его и не выгоняла людей голодать на улицу! Если вы не в состоянии его купить, я найду другого покупателя. Такого, который не выгонит жителей, как только поместье перейдет в его руки. Вот так, если я вообще соберусь его продавать.

– Восхитительная речь, моя дорогая, – ответил Кристофер тоном, опровергающим его слова. – Но попробуйте хоть раз оценить все трезво, а? Никому не нужны все эти немощные старики и полуголодные дети! Пошлите их в работный дом, где им и место! Отпустите их, пока поместье не пошло ко дну.

– Я не могу этого сделать. Я дала им слово, что позабочусь о них, – твердо заявила Мюйрин, глядя на Кристофера так, словно он был воплощением самого дьявола, а тот развалился в кресле и рассуждал о судьбах десятков людей так, будто их смерть вовсе его не волновала.

– Но, Мюйрин, вы все еще мне не ответили, и этот разговор начинает утомлять. Так вы выйдете за меня?

Мюйрин только рассмеялась в ответ:

– Я же сказала, ничто в мире не заставит меня выйти за вас!

– Даже если это поможет сохранить Барнакиллу? – спокой­но поинтересовался он.

– Что вы хотите этим сказать? Мне не обязательно ее про­давать. У меня есть и другие варианты действий, чтобы дожить до весны, когда мы снова начнем сажать и сеять.

Кристофер небрежно покрутил в руках свою новую трость с золотым набалдашником.

– Я много наслышан об этом поместье с тех пор, как вер­нулся в Ирландию несколько недель назад. Я приехал сюда, чтобы убедиться, правду ли мне говорили. Теперь я вижу, что это так, и, более того, я думаю, настал момент сообщить вам настоящую причину моего приезда сюда.

– Настоящую причину?

– Как самый близкий кровный родственник Августина Колдвелла я имею законные права на эту собственность. Так что, если вы отказываетесь выходить за меня замуж, я затаскаю вас по судам и буду бороться до последнего, чтобы Барнакилла стала моей. Может, вы и вдова Августина, но ведь он не оставил завещание, правда? Это была маленькая недоработка с вашей стороны, не так ли, Мюйрин? Так что я заявлю о своих правах на поместье в течение двух дней. Следовательно, я даю вам два дня, чтобы вы подумали над моим предложением, а иначе я уве­ду поместье прямо у вас из-под носа.

Мюйрин вскочила и зашагала взад-вперед по комнате.

– Вы не посмеете! После всего, что здесь сделано! Может, вы и имеете право на землю и собственность, но, когда я толь­ко вступила во владение, оно было практически ничем. Оно было заложено, и банк уже собирался забрать его. Я продала все платья, все драгоценности, что у меня были, все свои свадебные подарки! С тех пор как я приехала сюда год назад, я тру­жусь как пчелка. И теперь вы говорите, что собираетесь его у меня отобрать!

Он откинулся на спинку стула.

– Давайте без истерик. Я уже предложил вам выйти за меня. Вы будете вести такую же жизнь, только теперь управ­лять поместьем буду я. Локлейн больше не будет вам нужен. А во всем остальном поместье будет таким, как и сейчас, и вско­ре несколько наших здоровых сынишек продолжат род Колдвеллов.

Мюйрин пристально посмотрела на него.

– Эта вражда с Локлейном как-то связана с тем, что вы уве­ли его невесту Тару, не правда ли?

– Этот ублюдок сказал вам, да? – слишком быстро ответил Кристофер, чтобы не пришлось признать свою вину.

Мюйрин посмотрела на него в упор.

– Нет, он о вас ни слова не сказал. Но с того самого момен­та, как я увидела вас, я поняла, что вы беспутный развратник, такой же, каким был Августин. Вот только я ошиблась, когда решила, что смогу использовать вас в своих целях, как вы используете всех в своих. Теперь, поскольку вы не представ­ляете для меня никакого интереса, мистер Колдвелл, убирай­тесь вон с моей земли, и не советую когда-нибудь появиться здесь снова.

Кристофер рассвирепел, готовый на все, лишь бы сломить дух этой женщины.

– Даю вам два дня, чтобы передумать. Затем я подписываю документы. Если вы скажете «нет» Мюйрин, я разберу Барнакиллу по кирпичику, если будет нужно, пока от нее ничего не останется. И все ваши ненаглядные крестьяне будут бездом­ными. Вы этого хотите?

Мюйрин открыла двери и указала ему на выход. – Вы меня не запугаете, мистер Колдвелл. Это мой дом. И меня отсюда не выгонит развратник вроде вас.

Кристофер самодовольно ухмыльнулся, проходя мимо нее.

– Смелые слова, девочка. Я еще заставлю тебя когда-нибудь их съесть. Ты об этом пожалеешь. У меня не будет угрызений совести, если я спущу с тебя шкуру, будь ты даже из знатного рода Грэхемов. Я не могу дожидаться, пока мы поженимся, дорогая.

Он внезапно схватил ее за талию и поцеловал в губы, грубо впиваясь зубами в нежную плоть.

Мюйрин почувствовав вкус крови. Она тщетно толкала его в грудь, намереваясь прекратить эту пытку, но Кристофер вце­пился в нее, как осьминой и Мюйрин, призвав всю свою силу и решительность, прижала одной ногой заднюю часть его коленей и сильно толкнула его так, что Кристофер неуклюже растянулся на спине прямо в грязи.

Затем она вытерла губы тыльной стороной ладони и пре­зрительно плюнула на него, пока он лежал, распростершись на земле. Она поспешно ушла прочь, оставив его наблюдать за ее уходом. Краем глаза она уловила какое-то движение, когда бежала к конюшням, чтобы, почистив лошадей, успокоить расшатанные нервы. О Господи, не хватало только, чтобы Ло­клейн увидел как Кристофер ее поцеловал. Но в конюшню за ней вошел не Локлейн. Это была Циара с пистолетом в руке.

Циара подняла руку и направила его прямо ей в голову.

У Мюйрин едва не подкосились ноги. На какой-то миг она безумно удивилась, не вернулись ли кошмары, чтобы мучить ее и тогда, когда она бодрствует. Потому что этого не могло быть на самом деле.

– Циара, что ты делаешь? – воскликнула Мюйрин. – По­ложи пистолет!

– Я не позволю вам это сделать! Я вам не позволю! – вы­крикивала Циара, приближаясь к ней.

– Что сделать, Циара? Я не понимаю!

– Вы знаете, о чем я говорю! – твердила она, размахивая пистолетом в опасной близости от лица Мюйрин.

Мюйрин вздрогнула, вспомнив последний раз, когда ей при­шлось смотреть прямо в дуло пистолета, и молилась, чтобы не упасть в обморок. Если это произойдет, можно считать, что она уже мертвая.