– Вы считаете, что в данном случае адекватны только крайние меры?
– Не считаю, дорогой. Уверен.
– И все-таки. Давайте так... Мне вам возражать трудно. Как я уже сказал, школа у меня хорошая. Я вас только попросить хочу... Если будет хоть какая-то возможность, хоть минимальная... Дайте ему шанс.
Ларри задумался надолго. Потом сказал:
– Не могу обещать, Федор Федорович. Если обещаю, буду все время думать – есть возможность, нет возможности. Так нельзя. Давайте я вам другое обещаю. Если он – пусть в самый последний момент – передумает и не придет, пусть будет по-вашему. Хотя это и неправильно.
– Спасибо. – Федор Федорович с трудом поднялся. – Ну что ж, будем прощаться?
– Погоди! – Ларри развел руками. – Так не делают!
Он пошарил в ящике стола и достал тяжелую деревянную коробку,
– Это вам.
Федор Федорович открыл коробку. В ней лежал хронометр в золотом корпусе и на массивной золотой цепи. На корпусе видна была гравировка. Он поднес подарок к свету и прочитал: "Дорогому Федору Федоровичу на добрую память. Л. Теишвили".
– А как вы догадались, что я ухожу? – не удержался он от вопроса.
Ларри расхохотался.
– Никак не догадался, дорогой. Мы же друзья. Я был во Франции, иду по улице, смотрю – красивые часы. Дай, думаю, куплю для Федора Федоровича. Купил, потом в Москве надпись сделали. Все искал случай,чтобы подарить.
– Спасибо, – сказал растроганный Федор Федорович. – Ну что же, я вам желаю... Ларри задержал его руку в своей и вкрадчиво произнес:
– А вы не могли бы мне одолжение сделать? Большое одолжение.
– Какое?
– Помните, когда мы у Платона встречались, вы одну бумажку зачитывали? Там все так непонятно... Неизвестная группа, то-се...
– Помню, конечно.
– Выведите меня на этих ребят. С улицы Обручева. А то мы Платона долго в Москву не привезем. А?
Круг замыкается
– Ну? – нетерпеливо спросил Платон. – Как он?
– В порядке, – ответил Ларри. – В полном порядке. Классный мужик. Только жадный очень.
– Объясни.
– Пожалуйста. Я его там, на месте, так обхаживал, так обхаживал... "Мерседес" подарил. В ресторан каждый день водил, В Крым на своем самолете повез, чуть не целый этаж снял в Ялте. Девочек каждый час менял. Мадерой поил. Коньяком. На теплоходе катал. Короче...
– Ну, а он?
– Понимаешь, сперва вроде все понял. Вернулись, наш друг сразу – к директору, начал впаривать ему про векселя...
– И что директор?
– Клюнул. Не сразу, взял день на раздумье. А потом наш друг взял и выкатил ему про инвестиции в дочерние предприятия. Тут все решилось в момент. Ты – гений.
– Так. Дальше!
– Туда-сюда, выдал ему директор список "дочек". Финуправпение за три дня векселя оформило.
– На какую сумму?
– Тут вот заминка вышла. На пятьдесят восемь.
– Это что значит?
– Я посчитал... Нам полутора лимонов не хватает.
– Так... Понял. Дальше что?
– Дальше он ко мне подкатывается с этими векселями и начинает ваньку валять. Туда-сюда, да не много ли будет, да хорошо бы распылить... В общем, тянет резину.
– А что ты?
– Я у него прямо и спрашиваю – сколько надо?
– А он?
– Мялся, жался, бледнел-краснел, мекал, блеял... Потом говорит – сто тысяч наличными и квартиру в Москве, на Сивцевом.
– А ты что?
– Дал двадцать тысяч, остальное – после подписи, и послал к нашим. По недвижимости. Короче, еще тысяч в триста пятьдесят нам эта операция влетит. Как думаешь?
– Годится! Делаем! А как господа акционеры отреагировали?
– Не поверишь! Как по-писаному. Я только факсы с твоим письмом разослал, так сразу же и ответы пошли. И от Завода, и лично от товарища директора, и от папы Гриши. Все как под копирку. Дескать, спасибо за предложение, в приобретении акций не заинтересованы, делайте с ними, что хотите. Хоть на помойку выбрасывайте.
– Так. Нормально. Когда он подпишет?
– У тебя есть что налить? Есть? Ну так наливай. Уже подписал. Час назад.
– Отлично. Отлично. Еще есть что-нибудь?
– А как же! Где полтора лимона взять?
– Сейчас... сейчас... погоди... Знаешь что? Позвони Гольдину. Скажи ему – пусть достанет полтора миллиона на месяц. На любых условиях. И оформи с ним кредит. Скажи – я прошу. Ладно?
– Он сейчас выкобениваться начнет...
– Тогда гони его в три шеи! Он что-нибудь вообще делает? На наших оборотах бабки стрижет! Пусть оторвет задницу от стула и хоть чем-то поможет. А иначе – пусть катится в свой Урюпинск или откуда мы его там вытащили. Так ему и передай. И чтобы завтра деньги были Но на Завод их пока не переводи. В последнюю очередь. Понял? Благодетель был?
– Пока не было.
– Будет. Обязательно будет. Знаешь что... Можешь сейчас поехать на Завод?
– Зачем?
– Поваляйся в ногах. Попроси переписать векселя. Пообещай золотые горы. Пусть думают, что мы в заднице. Съездишь?
– Ладно. На один день.
– А больше и не надо. Договорились?
– Договорились.
– Все, обнимаю тебя.
Карты на столе
Ларри как раз ехал на работу, когда охрана сообщила ему, что несколько минут назад в офисе появился Муса. Не заходя к себе, Ларри сразу же направился в бывший платоновский кабинет. Муса встретил его у порога. За проведенное в больнице время он сильно сдал. Салатового цвета пиджак болтался на нем, как на вешалке, из воротничка рубашки трогательно торчала цыплячья шея, но черные усы, как и прежде, победоносно топорщились.
У порога кабинета они обнялись.
– Как ты? – спросил Ларри, заметив прислоненную к столу палку. – Все еще с подпоркой ходишь?
– Да нет, – ответил Муса. – Это так... Врачи требуют, черт бы их побрал! Говорят, еще месяц надо ее таскать.
– А чего приехал?
– Достали они меня там. Не поверишь – каждые полчаса пристают. То температуру меряют, то на массаж гоняют. Магниты какие-то на шею наклеивают.
Муса отвернул воротник рубашки и показал Ларри пластырь, сквозь который проступали контуры маленьких черных колец.
– После обеда самое время вздремнуть – так нет, они придумали физиотерапию. Токи какие-то через меня пропускают. В общем, ужас. Одно хорошо – сестрички там нормальные. Уколы на ночь приходят делать, а сами – в одних халатиках. Сперва мне не до сестричек было, потом присмотрелся – ну, думаю, жизнь продолжается. Правда, есть проблема – палаты изнутри не запираются. Но я приспособился – укол получу, полежу минут десять и тихонько шлепаю в ординаторскую. Там полный порядок.