– Добро пожаловать! – молвил король, с благодарностью взглянув на молодого человека, которому, казалось, с большим трудом дался этот рассказ как по форме, так и по содержанию. – А теперь, Гамен, друг мой, – продолжал король, – не будем терять времени: мне показалось, что ты торопишься.

– Совершенно верно, – подтвердил слесарь. – Я обещал госпоже Гамен вернуться ныне к вечеру. Так где этот знаменитый замок?

Король передал мастеру из рук в руки на три четверти законченный замок.

– Так чего ж ты говорил, что это дверной замок?! – возмутился Гамен, обращаясь к подмастерью. – Дверной замок запирается с обеих сторон, чучело! А это – замок для сейфа. Ну-ка, поглядим… Стало быть, не работает, а?.. Ничего, у мастера Гамена заработает!

Гамен попытался повернуть ключ.

– А-а, вот оно что! – заметил он.

– Ты нашел, в чем неисправность, дорогой мой Гамен?

– Еще бы, черт меня подери!

– Покажи скорее!

– Пожалуйста, смотрите. Бородка ключа хорошо зацепляет большую суколду; суколда описывает, как и положено, полукруг; но так как у нее не были скошены края, она не может вернуться в исходное положение, вот в чем все дело… Суколда описывает полукруг в шесть линий, значит, закраина должна быть шириной в одну линию.

Людовик XVI, и подмастерье переглянулись, словно восхищенные знаниями Гамена.

– Господи Ты, Боже мой! Это же так просто! – проговорил тот, приободрившись от этого молчаливого восхищения. – Да я просто не понимаю, как вы могли об этом забыть! Должно быть, с тех пор, как вы меня не видели, у вас в голове скопилось много разных глупостей, они и отшибли вам память. У вас три суколды, так? Одна большая и две малых, одна – в пять линий, другие – по две линии шириной.

– Абсолютно точно, – подтвердил король, с любопытством следя за объяснениями Гамена.

– Как только ключ отпускает большую суколду, он должен отпирать язычок, который только что защелкнулся?

– Да, – согласился король.

– Стало быть, поворачиваясь в обратную сторону, ключ должен зацепить вторую суколду, как только отпустит первую.

– А-а, да, да, – обронил король.

– «Да, да», – ворчливо передразнил его Гамен. – Каким же образом несчастный ключ может это сделать, ежели расстояние между большой и малой суколдой не совпадает с шириной бородки ключа, да плюс еще зазор?

– А-а…

– Вот вам и «а-а», – снова передразнил Гамен. – Можете сколько угодно быть королем и говорить: «Я так хочу!» – Малюсенькая суколдочка говорит: «А я не хочу!» – и конец разговору! Это то же самое, как когда вы грызетесь с Национальным собранием, а собрание-то – сильнее!

– Однако, мэтр Гамен, есть надежда все поправить, не так ли? – спросил король.

– Надежда есть всегда. Надо только обточить первую бородку по краю, на ширину одной линии просверлить отверстия в закраине ключа, раздвинуть на четыре линии первую и вторую суколды и на таком же расстоянии установить третью суколду – ту, что соприкасается с пятой ключа и замирает, зацепившись за зубчик.

– Однако чтобы все это исправить, – заметил король, – придется работать целый день, Гамен, верно?

– Да, может, другому и пришлось бы работать целый день, а Гамену хватит и двух часов. Только я должен остаться один, чтобы никто меня не отвлекал дурацкими замечаниями… «Гамен – сюда… Гамен – туда…» Итак, я должен остаться один; кузница оснащена хорошо, и через два часа.., да, через два часа, если во время работы мастер сможет как следует промочить горло, можете возвращаться: дело будет сделано.

Желания Гамена совпадали с желаниями короля. Одиночество Гамена давало королю возможность с глазу на глаз переговорить с подмастерьем.

Однако король не подал и виду, что доволен, и напустил на себя озабоченный вид.

– Может, тебе что-нибудь понадобится во время работы, дорогой Гамен?

– Если мне что будет надо, я кликну камердинера, лишь бы вы ему приказали подать то, что я попрошу… А больше мне ничего не надо.

Король сам пошел к двери.

– Франсуа! – позвал он, отворив дверь. – Никуда не отлучайтесь, пожалуйста. Это Гамен, мой бывший учитель по слесарному делу, он помогает мне исправить замок. Вы дадите ему все, что ему будет нужно, и прибавьте одну-две бутылочки хорошего бордо.

– Должно быть, вы в доброте своей запамятовали, государь, что я предпочитаю бургундское; для меня это чертово бордо – словно теплая водица!

– Да, верно… Я и впрямь запамятовал! – рассмеялся Людовик XVI. – А с вами ведь мы не раз пили вместе, дорогой Гамен… Бургундского, Франсуа, слышите, бургундского!

– Прекрасно! – облизнувшись, поддакнул Гамен.

– Что, слюнки потекли, а? Это тебе не вода!

– Ох, не говорите мне про воду, государь. Не знаю, зачем она нужна, разве что охлаждать железо. А кто употребляет ее еще для чего, так те просто дураки… Вода!.. Тьфу!..

– Можешь быть спокоен: пока ты здесь, ты не услышишь больше этого слова. А чтобы оно случайно не сорвалось у кого-нибудь из нас, мы тебя оставляем одного. Когда все закончишь, пошли за нами.

– А чем будете заниматься вы?

– Пойдем посмотрим шкаф, для которого предназначен этот замок.

– Вот эта работа – как раз для вас! Желаю здравствовать!

– Бог тебе в помощь! – отвечал король.

Дружески кивнув Гамену, король вышел в сопровождении подмастерья Луи Леконта, или графа Луи, как, вероятно, предпочтет называть его читатель, которому, как мы полагаем, достало проницательности узнать в спутнике Га-мена сына маркиза де Буйе.

На сей раз король, выйдя из кузницы, пошел не по внешней общей лестнице, а спустился по потайной лесенке, которой пользовался он один.

Эта лестница вела в его рабочий кабинет.

На столе лежала огромная карта Франции, доказывавшая, что король частенько принимался изучать самую простую и короткую дорогу, ведшую из его королевства.

После того как Людовик XVI спустился по лестнице и запер дверь в кабинет, он, пристально оглядев спутника слесаря, словно только теперь узнал того, кто шел за ним, перебросив через плечо куртку и сжимая в руке картуз.