– Я вас не задерживаю, Молверер! – гневно воскликнула девушка. – Оставьте меня, будьте добры, сию же минуту!

– Я непременно уйду, – ответил он, – но прежде я обязан предостеречь вас…

– Что еще такое? О чем вы?

Похоже было, что Антиклея немного растерялась. Она огляделась и опустила голову, словно ее внезапно посетило дурное предчувствие.

– Нет, нет! – печально сказал Молверер. – Не беспокойтесь, никто вас не преследует. Пока. Просто мой долг сообщить вам о том, что я уже видел этого… – Молверер на секунду замялся, но, посмотрев на Дэвида, отбросил колебания. – Этого джентльмена!

Антиклея отвернулась и принялась нервно теребить траву.

– А какое это ко мне имеет отношение? – осведомилась она, продолжая напряженно смотреть вдаль.

– Об этом я предоставляю судить вам самой, мисс Антиклея! Но не далее, как позавчера, я видел этого джентльмена в кабинете сэра Невила…

Антиклея вдруг рассмеялась.

– Позавчера! – повторила она и отбросила в сторону пучок травы. – Шли бы вы к своим перьям и чернилам, Молверер! Что мне за дело, чем вы занимались или кого видели позавчера?

Мистер Молверер оставался по-прежнему невозмутимым, лишь его губы скривились в слабой усмешке. Увидев эту усмешку, Дэвид глянул искоса на полоску шеи секретаря, не закрытую стоячим воротничком, и не пожалел: он заметил, что шея Молверера слегка вспухла и порозовела.

– Да, это случилось позавчера, – сдержанно повторил секретарь. – И по этому поводу сэр Невил тогда же сделал весьма примечательное заявление, которое касалось как раз присутствующего здесь джентльмена. Заявление, которое, в свете недавнего страшного события, я просто обязан пересказать вам. А дальше уж предоставляю вам право судить, следует ли мне обнародовать этот факт.

Антиклея промолчала, но Дэвид видел, что ее пальцы снова выдергивают и теребят травинки.

– Ну? – поторопила она, не поднимая головы.

– Я буду краток, – начал Молверер. – В день, о котором идет речь, я вошел к сэру Невилу без стука. И очень удивился, обнаружив там этого джентльмена, который стоял перед сэром Невилом с пистолетом в руке, в самой угрожающей позе. Увидев меня, сэр Невил сделал мне знак подойти и сказал: «Молверер, хорошенько запомните внешность этого человека, и, если со мной случится беда, вам будет известно, кто мой убийца».

Вздрогнув, Антиклея медленно стиснула побелевшие пальцы. А мистер Молверер впервые за все время обратился к Дэвиду:

– Сэр, надеюсь, я точно передал смысл его слов? Ведь сэр Невил сказал именно так или почти так, верно?

– Сэр, – насмешливо ответил Дэвид, – вы повторили его почти дословно! Поразительная память!

– Ну, а теперь вы позволите мне отнести домой ваш узел? – спросил Молверер, обращаясь к стройной спине Антиклеи.

– Нет! – не оборачиваясь, ответила девушка. – Оставьте меня! Скажите Белинде, где меня найти. Ступайте же!

– А полицейский с Боу-стрит, «эта назойливая скотина»? Я полагаю, что, принимая в расчет все наши обстоятельства, мне лучше все-таки сразу отнести ваши вещи домой.

– Ну, хорошо! – сдалась Антиклея и поднялась на ноги.

Молверер шагнул вперед и нагнулся за вещами, но Дэвид, опередив его, отодвинул узел ногой.

– Сэр, – с поклоном заявил он, – прошу вас известить всех, кого это может касаться, что в течение ближайших нескольких дней меня можно будет найти во «Вздыбившемся коне».

Мистер Молверер хмуро прищурился. Поза Дэвида выражала готовность к немедленным действиям. Секретарь перевел задумчивый взгляд на молчащую Антиклею, потом поклонился и, ничего не ответив, зашагал прочь.

– Скорее! – зашептала она, как только Молверер удалился настолько, что не мог ее услышать. – Живо в лес! Переждете до темноты, а там…

– И тем самым признаю свою вину! – не дал ей закончить Дэвид.

– Но… Как же вы?.. – забормотала девушка, всматриваясь в его лицо огромными встревоженными глазами. – О, вы сошли с ума! Просто спятили! Разве вы не слышали, что он сказал? Ну, живее! Они сейчас придут! Я прошу, я заклинаю вас, поторопитесь! Спрячьтесь! Пусть не ради себя, так хоть ради меня!.. Ради нашей дружбы…

Растроганный ее горячностью, Дэвид позволил своим чувствам одержать верх над здравым смыслом и скрылся в перелеске. Но, оказавшись за ширмой густой листвы, снова в нерешительности остановился. Оглянувшись, он увидел белое платье миссис Белинды, как она, радостно причитая, торопится навстречу Антиклее, и услышал голос мистера Молверера, заметившего небрежным тоном:

– Кажется, ваш кавалер покинул нас, мисс Антиклея. Что ж, при сложившихся обстоятельствах он, вероятно, принял самое мудрое решение…

Охваченный негодованием, Дэвид хотел уж было вернуться, но, вспомнив, с какой целью шел в Лоринг-Чейз, подавил гнев и поспешил удалиться. Миновав перелесок и перейдя другой луг, он углубился в лес и вскоре оказался перед развалинами старой водяной мельницы. Ветхость и запустение при ярком солнечном свете стали еще заметнее. Дэвид даже издали почуял запах гнили, исходивший из дверного зева. В груди снова растекся холодок страха.

В лесу жалобно закричала птица, что-то таинственно бормотал ручей в зарослях ольхи, и больше ни один звук не нарушал душной, знойной тишины.

Стремясь поскорее разделаться со всем и уйти, Дэвид торопливо двинулся через травянистый луг. На полпути он, вздрогнув, остановился: трухлявое бревно, которое валялось в траве, на первый взгляд до холодка в животе напоминало скорчившегося мертвеца.

Молодой Лоринг вспомнил, как старый лупил по этому бревну тростью. Наконец Дэвид пересек луг и вошел в зияющий дверной проем. Оказавшись в сыром полумраке мельницы, он вытащил бумажный сверток с предательским кинжалом и хотел развернуть его, но бумага присохла к окровавленному лезвию. Дэвид поежился и со страшной ношей в руке осторожно двинулся в знакомый темный угол. Там он нагнулся и поднял крышку люка. Колодец уходил в черную бездну. Из провала дохнуло затхлостью, откуда-то далеко снизу доносилось бульканье капель, падающих в воду.

Дэвид поднял руку над люком и разжал пальцы. Проклятый кинжал полетел вниз. Дэвид задержал дыхание и застыл, дожидаясь всплеска. Он ждал, пока не кончился воздух в легких, и вынужден был шумно вздохнуть. Из груди его вырвался стон: кроме монотонного падения капель из колодца не донеслось ни звука.

Потрясенный, Дэвид покрылся холодным потом; руки его задрожали. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть или расслышать, он наклонился над угольной тьмой…

И тогда наконец услышал другие звуки… В зловещей мрачной глубине раздалось знакомое тяжелое сопение, хриплое дыхание с присвистом…

Дэвид отпрянул, крышка с грохотом упала, он бросился прочь от жуткого места, а присвист и грохот еще долго стояли у него в ушах.

Глава XXVII,

имеющая касательство к рыже-золотому локону

«Вздыбившийся конь», как уже упоминалось, был тихой, неприметной гостиницей, расположенной на пригорке, в стороне от большой дороги. Мирное полусонное царство в тени деревьев. Сбоку от нее и впрямь имелась конюшня, где, видно, обитал норовистый прототип животного на вывеске. Там и сейчас приятно пахло сеном и лошадьми, но дремотный покой редко бывал теперь потревожен цоканьем копыт. По другую сторону раскинулся сад, в котором цвели фруктовые деревья и все заросло одичавшими цветами. Живая изгородь отделяла сад от дороги, а в самом укромном его уголке среди розовых кустов стояла уединенная беседка. Отсюда открывался прекрасный вид на сад, гостиницу, извилистую дорогу и простиравшуюся за ней холмистую равнину, темневшую лесами и перелесками.

В этой-то укромной беседке, пронизанной лучами заходящего солнца, и сидел мистер Шриг. Мягкий свет окутывал кроны деревьев розоватым ореолом. Но Шриг ничего не замечал. Глиняная трубка в его руке давно остыла.

Сыщик снова превратился в самого себя. На нем были тупоносые сапоги и знаменитая широкополая шляпа, а между ног стояла любимая узловатая палка. Бакенбарды исчезли, квадратная, начисто выбритая розовощекая физиономия, однако, утратила всегдашнюю безмятежность. Чело мистера Шрига бороздили глубокие морщины озабоченности. Глаза, равнодушные к красотам пейзажа, не отрываясь смотрели на носки сапог, а губы замерли, так и не вытянувшись для свиста. Наконец Шриг вздохнул, тряхнул головой и негромко позвал: