Подчеркивая сказанное, Майлз кивнул Базу – "свободен!"

– Ладно... – Инженер вышел, медленно ступая и с беспокойством оглядываясь через плечо.

Словно по молчаливому согласию, они подождали, пока не стихнет мягкий звук его шагов. Когда Елена обернулась, гнев в ее глазах сменился мольбой.

– Неужели ты не понимаешь, Майлз? Это мой шанс сбежать от всего. Начать жизнь заново – чистой и незапятнанной – где-нибудь в другом месте. Как можно дальше.

Майлз покачал головой. Он бы упал перед ней на колени, если бы думал, что это чем-то поможет. – Как я могу от тебя отказаться? Ты – это горы и озеро, это воспоминания, которые есть у нас обоих. Когда ты со мной, я дома, где бы я ни был.

– Будь Барраяр моей правой рукой, я взяла бы плазмотрон и отрезала ее. Твои отец с матерью это время знали, кто он был, и все же его покрывали. Кто они после этого?

– Сержант вел себя как должно.... полностью, всегда, вплоть до... Ты была его искуплением, разве ты не понимаешь?...

– Что, жертвой за его грехи? И вот я превращаюсь в образцовую барраярскую деву и выдумываю магическое заклинание прощения? Я могу провести всю свою жизнь, исполняя этот ритуал, и так не добраться до его конца, черт побери!

– Не жертвой, – попытался он объяснить ей. – Может, алтарем...

– Чушь! – Она принялась вышагивать взад и вперед – будто пантера, посаженная на короткую цепь. Раны ее эмоций открылись и кровоточили прямо у него на глазах. Как он жаждал остановить эту кровь!

– Разве ты не понимаешь, – страстно бросился Майлз ее убеждать, – что со мной тебе будет лучше. Что бы мы ни делали, мы несем его в себе. Ты не сможешь от него убежать, как и я. Куда бы ты ни отправилась, он станет твоим компасом. Искаженным цветным стеклом, через которое ты будешь видеть все новое. Я-то знаю, мой отец меня тоже неотступно преследует.

Потрясенная Елена вздрогнула. – Мне от тебя просто дурно делается, – высказалась она.

Только она зашагала прочь, как на пандусе показался Айвен со словами: – А, вот ты где, Майлз.

С Еленой Айвен разминулся, осторожно обойдя ее по дуге, причем его руки неосознанным защитным жестом прикрыли пах. Уголок рта Елены саркастически дернулся, и она наклонила голову в вежливом кивке. Айвен ответил на приветствие застывшей и нервозной улыбкой. Вот тебе и все твои рыцарские планы защитить Елену от его непрошеного внимания, печально подумал Майлз.

Со вздохом Айвен устроился возле Майлза. – Ничего пока не слышно от капитана Димира?

– Совсем ничего. Ты уверен, что они отправились именно на Тау Верде, а не получили приказ внезапно двигаться куда-то еще? Не понимаю, как скоростной курьер может опоздать на две недели.

– О боже, – произнес Айвен. – Как думаешь, это возможно? Тогда я влипну в такие неприятности...

– Ну, не знаю, – попытался Майлз его успокоить. – Вашим первоначальным приказом было найти меня, и на настоящий момент ты единственный, кто преуспел в его выполнении. Не забудь об этом упомянуть, когда станешь просить отца снять тебя с крючка.

– Ха, – пробормотал кузен, – И какая польза от того, что живешь в системе наследственной власти, если ты не можешь время от времени пользоваться небольшими благами протекции? Майлз, твой отец не оказывает покровительства никому. – Он уставился на дендарийский флот и добавил, опустив половину рассуждений: – Знаешь, впечатляет.

К Майлзу постепенно вернулось хорошее настроение. – Ты правда так считаешь? – И он шутливо добавил. – Не хочешь присоединиться? Похоже, здесь открываются новые, горячие вакансии.

Айвен фыркнул. – Нет уж, спасибо. Не имею никакого желания садиться на предписанную императором диету. Закон Форлопулоса, знаешь ли.

Улыбка Майлза завяла у него на губах. Смешок Айвена иссяк, словно вытек куда-то. В потрясенном молчании они уставились друг на друга.

– Ох, черт... – произнес Майлз наконец. – Я забыл про закон Форлопулоса. Мне это даже в голову не приходило.

– Ясно же, что никто не сможет это истолковать как создание частной армии, – неубедительно заверил его Айвен. – Нет собственно "довольствия и жалования". Я хочу сказать, они же не приносили тебе вассальной присяги или чего-то в этом роде – или как?

– Только Баз и Арди, – сказал Майлз. – Но я не знаю, как именно барраярский закон толкует контракты наемников. В конце концов, они не пожизненные – разве что если тебе посчастливится погибнуть...

– А что вообще за тип этот Баз? – спросил Айвен. – Сдается мне, он твоя правая рука.

– Без него я бы ничего сделать не смог. Он был бортинженером Имперской Службы до того, как... – Майлз прикусил язык сам, – ... как он уволился. – Майлз попытался представить, что может полагаться по закону за укрывательство дезертира. В конце концов, сперва он не намеревался на этом попадаться. По здравому размышлению, туманный план вернуться домой вместе с Базом и выпросить у отца как-нибудь устроить ему помилование все больше и больше стал походить на планы человека, который выпал из аэрокара и собирается приземлиться на мягкое, пушистое облако, которое ветер проносит под ним. То, что издалека выглядит прочным, вблизи может обернуться туманом.

Майлз взглянул на Айвена. Потом поглядел на Айвена пристально. Потом уставился на него. Айвен с простодушным вопросом во взоре моргнул в ответ. Что-то в этой открытой, жизнерадостной физиономии вызывало у Майлза страшное беспокойство.

– Знаешь, – проговорил он наконец, – чем больше я думаю над тем, как ты оказался здесь, тем страннее мне все это кажется...

– Ты не поверишь, – сказал Айвен, – но я отработал свой проезд. Эта старая пташка оказалась такой ненасытной, что...

– Я не о том, как ты попал сюда – а в первую очередь о том, как тебя вообще послали. С каких это пор кадетов-первокурсников срывают с занятий и посылают на задания Службы безопасности?

– Не знаю. Я полагал, им нужен был кто-то, способный опознать тело и все такое...

– Ну да, только моих медицинских данных у них почти столько, чтобы они могли собрать меня заново. Эта идея имеет смысл, только если не слишком пристально над ней задумываться.

– Знаешь ли, когда адмирал Генштаба посреди ночи звонит кадету и приказывает лететь, ты летишь. А не задерживаешься, чтобы с ним подискутировать. Он вряд ли такое оценит.