Тут я на минутку должен отвлечься.

Я только что с легкостью употребил достаточно сложное, для любого другого Кота, техническое сравнение – "холодильник величиной с автомобиль"…

Каждый, кто читал первую и вторую части "Кыси" и сейчас читает третью, наверное, заметил, как за сравнительно короткое время со мной произошел ряд серьезных качественных изменений. Я стал гораздо более технически раскован. Попросту говоря, стал намного лучше петрить в разной технике. Особенно в автомобилях.

Из чего это складывалось? Конечно же, начало шло от Шуры Плоткина! От его всегдашнего неудовлетворенного желания иметь хоть какой-нибудь собственный автомобиль. Идя рядом с Шурой по жизни, нога в ногу, в течение шести лет, я перенял начальные любительские и крайне неквалифицированные познания Шуры в автомобильных марках. Сами понимаете, – ограниченные лишь советским автомобилестроением.

Затем второй этап моего автообразования – Водила. Профессиональный шофер-дальнорейсовик, с которым я пропутешествовал через всю Германию – от Киля до Мюнхена. Если, конечно, все, что с нами там случилось, можно назвать "путешествием"…

Третий этап – недолгая, но не менее яркая жизнь в Грюнвальде у Фридриха фон Тифенбаха, располагавшего одними из лучших автомобилей в мире. Уж на этих автомобилях я поездил!..

Я сознательно опускаю воспоминания о рыдване Эриха Шредера и Руджеро Манфреди.

После "РолсРойса" Фридриха о древнем "Опеле" Эриха и Руджеро как-то и вспоминать неловко. И даю слово, это не проявление пошлого снобизма, а трезвая оценка описываемого!..

Ну и конечно – общение с Капитаном-Александр-Ивановичем-Кэп-Мастером! Выход далеко за пределы достаточно узких автомобильных интересов, соприкосновение с неведомой доселе стороной Жизни и сопутствующей ей Техникой очень сильно раздвинули границы моих познаний.

Так что если я теперь говорю, что "холодильник был величиной со средний автомобиль, поставленный вертикально на задний бампер", – я очень точно представляю себе, о чем я говорю.

– Ма… Только не пугайся!.. – чуточку подрагивающим от волнения голосом начал Тимур. – Я хочу познакомить тебя с Мартыном. Это говорящий Кот…

– Поздравляю, – спокойно ответила Рут. – Завтра мы просто с утра смотаемся к моему психоаналитику и…

– Ма-а-а! – испуганно заорал Тимур. – Я клянусь тебе!.. Мартын, вылезай и скажи ей!.. А то она меня действительно завтра отведет к психиатру! А я это уже в России проходил – в интернате…

И при воспоминании об интернате злобно добавил по-русски в той же манере, в которой разговаривал с Собаками в порту:

– Ебать их всех в нюх, сук позорных!..

Тут я не выдержал, выпрыгнул из рюкзака и резко заметил Тимуру:

– Заткнись и не смей лаяться, как ханыга! Ты с матерью разговариваешь!..

Удивленная Рут смотрела на нас во все свои красивые глаза.

– Она по-русски не сечет, – успокоил меня Тимур и снова перешел на английский, но уже светским тоном: – Мартын, это моя мама – миссис Рут Истлейк. Мам, а это – Мартын. Русский говорящий Кот. Говорит на всех языках! Давай, Мартын…

Я быстренько прилизался, наспех привел себя в относительно пристойный, после рюкзака, вид и неожиданно для самого себя заговорил хоть и по-Шелдрейсовски, но до отвращения туповато-официозно:

– Здравствуйте, миссис Истлейк. Я настоящий русский Кот. Несмотря на то что по документам Германской авиакомпании "Люфтганза" и Санкт-Петербургского Котово-Собачьего отеля я числился как "Мартын фон Тифенбах", на самом деле я – Мартын Плоткин. Но вы можете называть меня просто Кыся.

Наверное, на меня подействовало еще и то, что я впервые в жизни разговаривал с Женщиной, служащей в американской полиции.

Мне жутко хотелось понравиться этой бабе, но я отчетливо понимал, что весь мой трюковой арсенал для произведения хорошего впечатления при первом знакомстве – от "задушевного" мурлыкания до идиотских прыжков вверх со всех четырех лап – способен поразить воображение только очень невзыскательных Типов. Здесь все эти штуки-дрюки не пройдут.

Наверное, еще одно обстоятельство сделало меня таким зажатым – это цвет кожи Рут Истлейк.

На расстоянии безумно легко чувствовать себя этаким широким и либеральным (Шурино выражение…) интернационалистом, для которого цвет кожи или принадлежность к другой расе якобы не имеет никакого значения!

Хреновина все это. Имеет. Еще какое значение имеет.

Когда ты все видишь со стороны, то рассуждается легко и свободно – в силу полной безответственности. А при непосредственном и личном Контакте и Обоюдном участии в разговоре ли, в общем деле – поначалу тебе очень даже нелегко. Даже если ты искренний и подлинный интернационалист.

Тут закрадывается опасение, что по какому-то неясному признаку, по случайному слову, по неверно понятому взгляду, тебя могут принять не за того, за кого ты хотел бы, чтобы тебя приняли. И это опасение невероятно сковывает!

Ты остаешься зажатым до тех пор, пока ИСТИННО не перестанешь замечать эту разницу – между собой и, предположим, той же Сиамской Кошкой. Или Длинношерстой Шильдпатт. Даже и не знаю, как это перевести на русский… Ну, у нее еще такая морда сплюснутая – блином. Как у монгола. У Шуры был приятель – монгол-алкоголик, но жуткий делаш! Он нам откуда-то иногда продукты доставал по дешевке. Так вот эта Шильдпатт – вылитый монгол! А шерсти на ней столько, что пока доберешься до нужного тебе места у нее под хвостом – пять раз вспотеешь и уже трахаться не захочешь!..

Может, оттого, что я впервые лично столкнулся, прямо скажем, с не очень белой Женщиной, я и представился ей так безлико и бездарно? Может, отсюда и вся эта скованность?..

Правда, это же дурацкое состояние у меня сразу же и прошло, как только Рут протянула мне руку и счастливо расхохоталась:

– Фантастика! Впервые вижу Кота, который так прекрасно знаком с работами доктора Ричарда Шелдрейса!.. Я не ошиблась?

Я так и присел на хвост! Вот это да!.. Какая грандиозная тетка… Ничего себе?.. Зажатости во мне – как не бывало!

– Точняк! – радостно подтвердил я. – Ну, конечно, это все по Шелдрейсу! Мы и разговариваем сейчас по его методе.

– Да, уж я догадалась, – рассмеялась Рут и нежно погладила мои усы.

Пахло от нее обворожительно! Какая Женщина! Вот встретить такую Кошку – и больше ничего в жизни не нужно…

– Но ты-то откуда про все это знаешь, МартинКисья? – спросила она.

– Не так, мама! – огорчился Тимур. – Не "Мартин-Кисья", а Мар-ТЫН… Или – КЫ-ся. Попробуй еще разок, ма…

– О'кей, о'кей! Я денек потренируюсь и начну говорить, как Достоевский! Уж если я научилась понимать английский язык бухарских евреев, которые плодятся на моем участке, как кролики, то… Но вопрос… – Рут на мгновение запнулась и с трудом, но отчетливо выговорила: – Вопрос к Мар-ТЫНУ…

– Супер, ма! – гордо крикнул Тимур. – Потряс!..

Рут взяла меня за передние лапы и, глядя мне прямо в глаза, спросила:

– Так откуда же вы, уважаемый сэр, знакомы с трудами английского ученого Ричарда

Шелдрейса – автора теории о возможных Телепатических Контактах между Животными и

Человеком? Тем более что он англичанин. Ты кто? Внебрачный сын Президента России или младший любимый братишка Нового Русского мафиози, который послал тебя учиться в Кембридж? Или ты кончал Оксфорд?

– Нигде я не учился, и ничего я не кончал, – честно признался я. – Я даже не знаю, что это такое. До доктора Шелдрейса мы докопались вместе с моим Человеком

– Шурой Плоткиным. На русский у нас была переведена только книжка "Человек находит друга" Конрада Лоренца…

– Так ты и Лоренца знаешь?!.. – потрясенно воскликнула Рут.

– Естественно!.. Но так как я читать не умею, мне читал вслух мой Шура. А доктора Шелдрейса он мне переводил с английского…