Oтсутствиe всех остальных членов Императорской фамилии вызывает во мне чувство горечи. Неужели они боялись, что, приехав в Ставку, они рискуют своим положением пред Временным Правительством или же эта поездка им запрещена. Этот вопрос так и остался без ответа.

Третий день

Мы завтракаем вместе. Никки старается подбодрить свою мать. Он надеется скоро увидеться с нею. Что-то говорит о своем отъезде в Англию, хотя и предпочитает остаться в России. Без четверти четыре. Его поезд стоит на путях напротив нашего. Мы встаем из-за стола. Он осыпает поцелуями лицо матери. Потом он поворачивается ко мне, и мы обнимаемся. Он выходит, пересекает платформу и входит в свой салон-вагон. Члены Думы, прибывшие в Ставку, чтобы конвоировать Никки до Петрограда и в то же время стоят за его приближенными, пожимают руку генералу Алексееву. Они дружелюбно раскланиваются. Я не сомневаюсь, что у них есть основания быть благодарными Алексееву.

Поезд Никки свистит и медленно трогается. Он стоит в широком зеркальном окне своего вагона. Он улыбается и машет рукой. Его лицо бесконечно грустно. Он одет в простую блузу защитного цвета с орденом Св. Георгия на груди. Вдовствующая Императрица, когда поезд Царя скрылся из вида, уже не сдерживает больше своих рыданий. Входит мой брат Сергей. Через десять минут он тоже едет в Петроград. Желаю тебе счастья, Сергей. Прощай, Сандро. Мы оба сознаем, что нам уже не суждено более встретиться. Наш поезд начинает медленно двигаться. Вернувшись в мое купе и снимая пальто, я замечаю отсутствие императорских вензелей, которые я в течение тридцати лет носил на погонах. Я вспоминаю, что Временное Правительство издало по этому поводу какой-то приказ.