Хорошенько подумав, взвесив все «за» и «против», Тимонин отбросил сомнения и твердо решил, что Семен – женщина. Действительно, мало ли на свете женщин, внешне похожих на мужчин? Да сколько хочешь, не сосчитать. Кроме того, тяжелый сельский быт, ломовая работа в поле и на огороде, тяжелые, мучительные роды, которым счет потерян, наложили неизгладимый отпечаток на внешность этой славной бескорыстной женщины. Сделали её несколько мужеподобной.

– Садитесь, какие уж там церемонии, – Тимонин показал Семену на свободный стул. – Располагайтесь. Место для героической женщины всегда найдется. Лично я не пробовал, но говорят, рожать детей очень тяжело. Кстати, в жизни не сиживал за одним столом с матерью героиней.

Тимонин неизвестно чему рассмеялся. Семен не расслышал его слов, а дядя Коля последнее замечание о героической женщине и детях пропустили мимо ушей.

За ранним ужином Тимонин уже выпил пару глубоких стопок забористой самогонки. Ощутил сильное головокружение и жжение в желудке, будто махнул стакан уксуса. Но то было лишь начало. Самогонка легла на старые дрожжи, вызвав термоядерную реакцию.

Сейчас Тимонин чувствовал себя так, будто получил по затылку валенком, в который чья-то заботливая рука вложила парочку увесистых кирпичей. Мир плыл перед глазами, окружающие люди и вещи то и дело меняли форму, очертания и даже цвет. Однако эта цветовая фантасмагория не раздражала Тимонина, напротив, забавляла и смешила.

– А я вижу, чья-то машина стоит, – сказал церемонной Семен, оправдывая свое появление. – Думаю, к дяде Коле гости приехали. Надо зайти. По-соседски. У нас в деревне так положено. Сюда гости не часто приезжают.

Перейдя от слов к делу, он распахнул пиджак, выудил из внутреннего кармана поллитровку и поставил на стол. Тимонин радостно воспринял появление новой бутылки, он потер ладони одна о другую и опять рассмеялся. Вместо бутылки мутного паршивого самогона он видел штоф виски «Белая лошадь».

– Хороший напиток, – сказал Тимонин. – Люблю виски. Особенно «Белую лошадь».

– А, не слышу? – крикнул Семен.

– Говори громче, – пояснил дядя Коля. – Кричать надо, то человек на ухо немного тугой.

Тимонин решил, что женщина частично потеряла слух во время очередных родов. Дядя Коля поставил на стол третью тарелку и наполнил рюмки. Тимонин встал, держа стопку перед собой, откашлялся в кулак.

– Я, как мужчина, как джентльмен, должен выпить стоя, – заявил он и покосился на Семена. – За вас. За детей, потому что дети – надо будущее. И ради них, ради всего такого, стоит многое вынести, даже слух потерять. Дети… Ну, это дети. И точка. И все на этом.

Дядя Коля не понял, за чьих детей они пьют, но из солидарности поднялся, чокнулся с Тимониным. Затем сел отвернулся и, скрепя сердце, выплеснул рюмку под стол. Семен тоже хотел встать, но Тимонин не позволил ему двинуться, надавил рукой на плечо.

– Вы сидите, – прокричал он. – Сидите, пожалуйста, отдыхайте. Наверное, устали сегодня?

– Не особенно, – честно ответил Семен, который за долгий нынешний день ничего тяжелее поллитровки не поднимал.

– Вот и сидите. А я за вас стоя выпью. И вообще, старайтесь не нагружать себя тяжелой работой. Пожалейте себя.

– Придется себя пожалеть, раз никто не жалеет, – кивнул Семен.

Дядя Коля не слушал эту болтовню. Он снова разлил по рюмкам самогон. Нужно пить ударными темпами, чтобы Тимонин, уже хмельной, совсем окосел, окончательно потерял способность к сопротивлению.

– Предлагаю поднять тост за гостя, – прогудел дядя Коля. – Чтобы почаще к нам, темным людям, заглядывал.

Тимонин замотал головой.

– Нет, я хочу выпить за эту женщину, – заупрямился Тимонин и снова поднялся на ноги. – Потому что… Потому что… Эта женщина, её дети. Это, знаете ли, не хвост собачий. Такие вот медали, – он показал пальцем на значок «Освода», сверкавший на лацкане Семенова пиджака. – Такие медали за красивые глаза не дают. Их надо родить. То есть заслужить.

– В каком смысле? – заинтересовался дядя Коля.

– В прямом, – отрезал Тимонин и удержал Семена за плечо, чтобы не вставал. – Пью за вас, дорогой мой человек.

– Спасибо, – вконец растрогался Семен. – Большое спасибо.

Тимонин выпил стоя, сел, положил в рот кислый огурец.

Дядя Коля решил – пора.

Он отставил в сторону полную рюмку и, выйдя в сени, заглянул в ведро. Поочередно вытаскивая топор и ножи, проверил, остро ли Семен их наточил. Вышло в самый раз, хоть корову режь и разделывай, не то, что человека. Он вытащил из кармана кусок бельевой веревки, подергал за концы, прочная. Затем намотал веревку на левую ладонь.

Тимонин скрестил руки на груди, прищурил глаза и стал разглядывать Семена. Эта горемычная женщина с простым крестьянским лицом, короткой стрижкой русых волос внушала ему бесконечное доверие и глубокую симпатию. Видимо, работает не разгибаясь, пашет с утра до темной ночи, обстирывает, кормит ораву ребятишек.

А на себя уже рукой махнула. Вот до чего хорошую бабу жизнь довела, одеть нечего. Ни сарафана приличного, ни платья. От нужды носит мужнин пиджак и штаны. А может, у бедной женщины и мужа нет? Надорвался на колхозной работе и дуба врезал. Может, схоронила его? Из деликатности Тимонин не тронул эту тему. Просто решил для себя, что Семен – баба вдовая. Спросил о другом.

– С детьми-то тяжело приходится?

Семен расслышал единственное слово «тяжело». Он подумал, что гостья интересуют тяготы жизни в сельской глубинке.

– А кому нынче легко? – ответил он. – Лес вот горит. Дышать нечем. А жизнь наша, сами знаете, какая. Работы совсем нет. Надо в город ездить, чтобы работу найти. А на чем я в город поеду? На велосипеде?

– На велосипеде далеко не уедешь, – согласился Тимонин. – Вам машина нужна.

Семен выглянул в окно. С его места синие новенькие «Жигули» виделись как на ладони. Он вздохнул.

– Очень нужна машина, – сказал он.

– Да, и детей в школу возить лучше на машине, – кивнул Тимонин.

Он наполнил рюмки. Тимонин хотел выпить и сказать, что раз Семену никак не обойтись без транспорта, пусть забирает себе «Жигули», которые стоят под окном. Это подарок. Только есть один неприятный момент. Машина в угоне, могут быть неприятности. С другой стороны, лучше иметь угнанную машину, чем и вовсе никакой не иметь. Кроме того, Тимонин подбросит геройской матери деньжат на жизнь.