28. Добрейшему из Валуа
Ты будешь спать. Не потревожат сон
Ни яростный набат Варфоломея,
Ни вопли жертв. Умолк последний стон.
Приказ исполнен. Жертвы коченеют.
Ты будешь пить. Не обратится в кровь
Твоё вино, и призраком Медузы
Пред королём своим не встанут вновь
Изрубленные на куски французы.
Ты будешь жить. Забудь про эту бойню,
Спи, пей, молись, повелевай спокойно,
Пока Судьбы не грянет приговор:
Взойдут плоды кровавого посева —
Для новых битв отточим шпаги гнева,
А для тебя, король-мясник, — топор!
29. Зелье Гекаты
Ещё и сорока нельзя вам дать:
И ручки пухлые, и голос жирный…
Мильон экю за тайну эликсира
Вы заплатили, королева-мать!
Его варил астролог Нострадамус 15),
Мессер Рене 16) на ядах настоял;
Монлюк 17), де Гиз, Таванн и кардинал
Размешивали грязными руками.
Бокал бессмертья полон до краёв —
Вдова сосёт, захлёбываясь, кровь
Шестидесяти тысяч гугенотов…
Врёшь, ведьма, — ты не доживёшь до ста!
Я вижу день — народ сметёт, восстав,
И королев, и королей со счётов!
30. Ночные тени
Во мраке факел чертит дымный след.
Шаги слышны: солдат прошёл дозором.
О камень гулко звякает мушкет.
Звонок вдали. И тихо. Полночь скоро.
Храни Господь от королевских слуг,
Храни от молодцов прево проворных!
Пусть не уйти мне от загробных мук —
Уйти б хоть от ворон в сутанах чёрных!
Куда идти? Эдикт — на всех заставах,
Слепые окна — на запорах ржавых.
Отряд, вооружённый до зубов…
Всю ночь по городу брожу тревожно,
И следом — Смерть, товарищ мой дорожный,
Торопится в истоптанных сабо.
31 Королевская капелла
Носитель обесславленной короны
Послал курьера к мастерам Кремоны
Купить секстет скрипичный повелел.
И вот оркестр — у грязного престола.
Ханже и мастеру заплечных дел
Колдун-скрипач наяривает соло.
Рыдают струны, ангельски звеня…
Отменный корм! — но явно не в коня:
Виолы трель не по душе вампиру —
Ему нужны не скрипки, а секиры,
Костры, и кровь, и чёрный ад кадил!
О, если бы ты знал его, Амати,
Столетней горной ели ты б не тратил
Ты гроб ему б сосновый сколотил!
32. Прокажённый
Дырявый плащ, засаленная шляпа,
Круг на плече с гусиной красной лапой…
Услышав стук трещотки роковой,
В испуге сторонится даже нищий.
Нет ни ночлега в деревнях, ни пищи…
Кем заклеймён ты — Богом? Сатаной?
…Пророк ли, прокажённый ли, поэт —
Анафема! Эдикт! Вердикт! Запрет!
— Эй, берегись: Вентре ещё на воле!
В костёр его! Злодей опасно болен:
Стихами подстрекает к мятежу!
…Гляжу на плащ с гусиной лапой красной:
И впрямь, я прокажённого опасней —
Всю Францию трещоткой разбужу!
33. В Бастилии
Паук-судья мне паутину вьёт.
В ушах не умолкает гул набата…
Молиться? Не поможет мне Распятый:
Заутра я взойду на эшафот.
Не рано ли поэту умирать?
Ещё не всё написано, пропето!
Хотя б ещё одним блеснуть сонетом —
И больше никогда пера не брать…
Король, судья, палач и Бог — глухи.
Вчера кюре мне отпустил грехи,
Топор на площади добавит «Amen».
Умрёт Вентре. Но и король умрёт!
Его проклятьем помянет народ,
Как я при жизни поминал стихами.
34. Неистребимый
Ад в панике. Лукавый зол, как пёс.
Хохочут черти, грешники хохочут,
Всё — вверх ногами, шум унять нет мочи:
Кто в ад сонеты дю Вентре занёс?!
Псалмы забыли праведные души.
Сам Саваоф торопится на крик:
В чём дело? — Тише! Погоди, послушай
Сонет Вентре «Усердный ученик»!..
Проклятье на меня — со всех амвонов.
С молитвами и похоронным звоном
Мои стихи сжигают на костре.
Но и в раю, и даже в пекле тёмном
И грешники и праведники помнят
Еретика Гийома дю Вентре!
вернуться
15
Нострадамус — иначе: Мишель Нотр-Дам (1505–1566), лейб-медик Карла Валуа, известный своими предсказаниями «конца света» — предсказаниями, свершения которых ожидали ещё в XIX веке.
вернуться
16
Мессер Рене — скорее всего, подразумевается Рене Бираг (1507–1583), кардинал, затем канцлер, один из организаторов Варфоломеевской резни.
вернуться
17
Монлюк (1499–1577), Таванн (1555–1630) — политические деятели, полководцы Католической лиги.
вернуться
18
«Обречённые на смерть приветствуют тебя» — приветствие гладиаторов Цезарю.