накричал, или был несправедлив.
Что это? Мистика? Чудо, которое длится уже столько сезонов
и с годами становится все необыкновеннее?
Или просто актерская душа ее так лучезарна?..
Борис Голубицкий
И так Орел! Чудесный небольшой истинно русский, спокойный город, породивший Ивана Бунина, Леонида Андреева, Лескова. Рядом Спасское-Лутовиново - усадьба Тургенева. Тихий живописный, поэтичный по своей природе уголок России, подаривший нашей культуре этих великих писателей.
Зимой белоснежный, с хрустящим снегом под ногами, с веселыми ребятишками, которые, весело повизгивая, катаются с горки на замерзшую речку Орлик, а летом весь в чудесной зелени с трепещущими листочками на кудрявых деревьях и снова сверкающая чистой водой веселая речка Орлик. На большой просторной площади, стандартно построенной, как все площади в маленьких городах в советские времена. Здание обкома, елочки, чисто убранный газон, стандартная фигура Ленина и напротив - здание городского театра, тоже достаточно стандартное, в меру комфортабельное, в меру удобное для общественных мероприятий, но все же достаточно удобное и для зрителей, пришедших на спектакль.
В Орле поддерживается театральная и музейная культура, Орел гордится своими духовными ценностями. В театр ходят хорошо, сборы почти всегда полные. Приглашение на роль Воительницы, сыгранной мной в Театре сатиры, было чисто творческим началом и со стороны театра, и с моей стороны. Спектакль поставил Б.А.Львов-Анохин, сохранив для меня почти все, как и на сцене Театра сатиры. Правда, декорации и костюмы были созданы художником А.В. Сергеевым именно для Орла. Это очень тонко почувствовали и режиссер, и художник.
В Орле моя Воительница стала мещанской уроженкой Мценского уезда, а в Москве я внешне была ближе к петербургской даме, свахе, которая занимается устройством амурных дел своих подопечных. Партнеры у меня были очень хороши, особенно Автор - артист Артур Максимов, и Леканидка, которую играла ведущая актриса театра, настоящая героиня, красавица с трагедийным темпераментом Наташа Золотарева, которая впоследствии, выйдя замуж, уехала в Петербург. Я всегда жалею, что ее нет в этом театре. Огромное количество пьес проходит мимо этого театра из-за того, что нет красавицы-героини, хотя есть в театре очень талантливые и обаятельные актрисы, которые с честью несут репертуар театра. Особенно хороша актриса Т.Попова, которая очень тонко играет Коринкину в "Без вины виноватых" Островского и Василису Петровну в пьесе Леонида Андреева "Не убий" - это те роли, которые я видела, но знаю, что на ее плечах серьезный репертуар театра.
Как всегда, я встретила удивительно доброе отношение, и когда главный режиссер однажды заговорил со мной о Кручининой, сомнений в том, стоит ли браться за эту дивную роль, несмотря на большие трудности - репетиции, отъезды, приезды, бессонные ночи в поезде, сомнений не было. Снова детские мечты возликовали во мне. Как же захотелось, чтобы я, как Кручинина, приехала бы в небольшой городок и прожила бы свою драматическую судьбу и испытала бы и боль, и счастье матери, потерявшей и обретшей своего сына. С возрастом я все больше чувствую связь с детством, с детскими мечтами, я ощущаю в себе то мамины, то папины черты характера. Наверное, так у всех, но ведь в нашей профессии мы являемся и материалом для ролей. И физически, и эмоционально только из себя можно создать роль.
Но немного истории. Однажды, в 1986 году, вернувшись из Щелыково, я узнала, что в Кинешме из спектакля "Без вины виноватые" ушла актриса, игравшая роль Кручининой, и Юрий Резниченко, главный режиссер театра хотел бы предложить эту роль мне...
Господи, какая буря поднялась в душе! Кручинина! Ну какая актриса не содрогнется от страха и безумного желания сыграть эту роль! В Кинешме городе, тесно связанном с жизнью и творчеством Островского! И сразу же хотелось крикнуть: "Ну, конечно, согласна!" И тайный голос мне шепчет: "Соглашайся, Вера! Это твой последний шанс. Ведь в театре сатиры никогда не пойдет эта пьеса, тебе уже много лет и вряд ли будет когда-нибудь возможность прожить на сцене эту судьбу".
Беру пьесу, читаю, переписываю роль, и начинает вырисовываться то, что манит бесконечно, но может разбиться о реальность. Главная реальность - это моя возможная несостоятельность в этой роли (и тогда бессмысленны все усилия: выучить, сыграть, ездить туда-сюда, проводя бессонные ночи в поезде). Вторая реальность - мой возраст. Уже поздно мне быть Отрадиной! Третья реальность - сам спектакль и партнеры, которые могут оказаться совсем не такими, какими видятся мне при прочтении пьесы. Я могу быть плоха, но ведь и они могут быть плохи. Тогда зачем? Если это не искусство, тогда зачем эти нервы, муки? Ведь сил-то уже мало...
И все-таки я - актриса... Я не должна, я не имею права отказываться от таких подарков судьбы. Если бы это удалось, я, наверное, была бы согласна преодолеть и вдовое большее расстояние! лишь бы сыграть эту женщину, этот характер - бесконечно русский, глубокий, страдающий и прекрасный.
Запомнилось наше первое маленькое разногласие, которое заострило мысль и уточнило внутреннее желание.
Резниченко сказал, что сейчас, в наш жестокий рациональный век материнская любовь - это огромное внутренне богатство и надо вернуть зрителям прекрасные чувства. А на мой взгляд, главное в этой роли то, что она - Кручинина - актриса, и ее страдания, ее любовь питают ее творчество, дают ему силу и нравственную основу. Короче говоря, он видел в Кручининой прежде всего мать, а я - актрису.
Вскоре я даже съездила в Кинешму и познакомилась с участниками спектакля, с его оформлением...
Долго и мучительно думала я, как мне быть и что делать дальше. Прикидывала все "за" и "против". Очень хотелось сыграть Кручинину. Я так ничего и не решила. Но жизнь внесла свои поправки: Юрий Яковлевич Резниченко скоро ушел из театра, спектакль был снят, и вопрос отпал сам собой... Так тогда и не сыграла я Кручинину...
Когда-то я видела Аллу Тарасову в этой роли и, конечно, учитывая мою детскую влюбленность в нее, она мне казалась идеальной. Но сейчас пришло другое время. Сценический язык изменился. То, что раньше потрясало, сейчас не воспринимается совсем. Борис Наумович Голубицкий, главный режиссер Орловского театра, в разговоре о Кручининой подкупил меня и увлек тем, что мы расскажем современным театральным языком об актрисе, прежде всего, это очень совпадало с моим пониманием роли.. Правда, у этой актрисы трагическая женская судьба, но мы не хотели усиливать драматизм, который был бы задан в роли. Нам хотелось показать характер благородный, не кричащий о своем горе, удивительно скромный, достойный, с большой тайной в душе. Я часто вспоминала портрет Ермоловой Серова. Как величественна, как скромна и как таинственна там эта великая актриса. Мне моя Кручинина чудилась в какой-то степени такой. Я ее воспринимала как идеал женщины-актрисы, отсюда все, что я не люблю в человеке - бестактность, показное поведение, истеричность, самолюбование - все это отсутствовало в моей роли. Мы, конечно, из-за моего возраста не играли 1-го акта, несколько фраз из этого акта показывали на то, что все в Кручининой живо, как будто произошло вчера - те трагические события, которые перевернули ее жизнь. Спектакль оформил тот же Андрей Сергеев, который оформил и "Воительницу" в Москве и Орле. Замечательная музыка Альфреда Шнитке насытила спектакль эмоционально и приподняла духовную планку этого спектакля.
Я очень люблю начало нашего спектакля. По краю сцены на полу мерцают керосиновые лампы, точно те самые лампы, что когда-то освещали провинциальные сцены в далеком прошлом. Обветшалые сероватые стены и полузавядшие цветы в корзинах и букетах, на полу и около стен, это подношения зрителей любимой актрисе.
На сцене полутемно, мерцают свечи, и в тонком луче света появляюсь я точно из далекого прошлого. Я пришла в свой город, где провела свою юность, где полюбила, где была обманута, где потеряла сына. Я стою одна и с болью смотрю на свой город, на свое прошлое. У меня замечательное платье - синее, бархатное, скромное, стройное и чудесная маленькая шляпка с тонкой вуалеткой, чуть-чуть похожая на "Незнакомку" Крамского. Так нам хотелось с художницей по костюму. Хотелось впечатления девичьей хрупкости, тонкого вкуса, ничего лишнего - силуэт конца ХIХ века, очень женственный и строгий. У меня остался эскиз этого костюма, и я всегда любуюсь им и внутренне тянусь к этой идеальной и в чем-то таинственной женщине. Мне всегда казалось, что название "Без вины виноватые" не полностью относится к Кручининой. Я ведь думаю, что она всю жизнь мучается своей виной и вина эта гонит ее по жизни, неприкаянную, одинокую, не находящую себе места, своего гнезда. Ведь при ее красоте и славе она могла бы встретить и новую любовь, и новые радости. А Кручинина предельно одинока и только на сцене ее душа раскрывается. Недаром Дудукин говорит ей: "А как Вы вчера играли!". Мне хотелось в этой роли, чтобы за мягкостью, скромностью поведения и неактерской затаенности чувств все время ощущалось, а иногда и прорывалось очень трагическое, нервное, неустойчивое состояние неприкаянной души. Вот Дудукин в первой сцене рассказывает о Незнамове, о его трудной беспризорной жизни, и я, слушая его, уношусь мыслями в невозможное, я почти не слушаю и только задумчиво, даже мечтательно спрашиваю (в мыслях, как в сказке, "вдруг это он, мой Гриша").