Благодарность выкручивает для нее мокрую тряпку. Вот радость-то для ревматизма суставов.

Мать похожа на пустую скорлупу или на пустую хозяйственную кошелку, из которой все давно уже вывалилось. На кошелку, давно и во многих местах прохудившуюся.

А Паула в это время поспешает в гору.

Когда мимо их дома проезжает, сигналя, почтовый фургон, для Эриховой мамаши это сигнал к тому, что Паула снова вернулась с работы.

Мамаша там, наверху, уже ждет, уже начеку.

Ага, вот сейчас Паула натягивает на себя чистое бельишко, а сейчас расчесывает свои жиденькие тусклые волосенки, теперь берет губную помаду, теперь — туфельки из кожзаменителя, дешевенькие, но красивые. А теперь она берет белую сумочку, подходящую к туфлям по цвету.

А теперь — вперед, к Эриху!

И мамаша тоже потихоньку движется вперед, без всякой спешки, сегодня она себя покажет.

Вот Паула появилась из-за поворота, ожесточенно и упрямо бьется о старуху, как о каменную стенку. «Ишь ты, если к мужику бежит, так откуда и прыть берется, а если на работу идет, то ведь плетется нога за ногу», — злобно и с горечью говорит про себя Эрихова мамаша.

Паула бьется о преграду, образуемую Эриховой мамашей, как птица об оконное стекло, как о бетонную стенку. Результат всегда один и тот же — дальше ей не пройти.

— Поворачивай назад. Вниз. И поторопись, пожалуйста.

Мамаша говорит, что Пауле здесь нечего искать.

Как нечего, если она потеряла здесь свое сердечко! Мать считает, что Эрих по-прежнему обязан заготавливать сено для их коровы, которая дает молоко к папашиному кофе, обязан и свинье пойло выносить. У матери туберкулез костей, это нелегкий жребий, и Эрих призван его облегчать. Если судить по прежней разгульной жизни, мамаша заслуживает большего, чем обычный туберкулез костей, но судьба подарила ей мужа — отставного чиновника. Паула же заслуживает самого худшего, и уж она это получит.

Эриха используют и на тяжелых работах, и на легких, для которых хватает его мозгов.

— Здравствуйте! Я к Эриху, — только и успевает прощебетать Паула.

Как у нее совести хватает бегать за Эрихом! Эрих ведь — только их собственность, их рабочая сила.

Паула, словно заводная игрушка, скатывается с горы вниз. С каждым шагом она все дальше от своей цели, от Эриха.

Когда мать не занята хлопотами по дому, она всегда сидит у окна и держит под наблюдением дорогу.

И Паула, когда у нее выдается свободная минутка, всегда сидит внизу у дороги и держит ее под пристальным наблюдением.

И Эрихова бабка сидит в своей комнате у окна. Бабка уже такая древняя, что всем надоела и давно пропала бы без поддержки дочери и без зятя-астматика. Жизнь бабки висит на тоненьком волоске, ведь лишний рот — всегда лишний, тем более что почти вся жратва в доме достается астматику. Бабка и мамаша несут посменную вахту, чтобы никто не увел у них Эриха. Астматика все равно никто не уведет, он у них навсегда. Теперь они не только ненавидят друг друга, но еще и пылают объединенной ненавистью к Пауле, которая может принести в дар только себя, да еще свою любовь. А этого слишком мало.

Паула наверняка нацелилась на Эриха как на рабочую силу, которую она хочет использовать в своих грязных целях: ей ведь нужны и домишко, и детишки, и собственная машина. Преимущества, на которые нацелилась Паула, много весомее тех мелких недостатков, побоев, к примеру, которые связаны с Эрихом. Побои денег не перевесят. Деньги весят больше побоев. Взамен у Паулы есть только она сама да ее любовь. А этого слишком мало.

Различия между Сузи и Бригиттой. Возможное сходство одной и другой

Сузи и Бригитту разделяет четкая демаркационная линия, обозначенная кофейником. Это резко очерченная, болезненно воздействующая разграничительная черта, указывающая каждой из них на свое место, разделяющая два разных характера. Но когда одна из них берет кофейник в руки и разливает кофе по чашечкам, и Сузи и Бригитта вдруг оказываются вместе, не отделенными друг от друга.

Они расходятся, например, в том, что Сузи желает добра всему человечеству, от мала до велика, а в особенности голодающим деткам во всем мире, ведь она — женщина и сама скоро станет матерью. Сузи приходит в ужас от мысли, что где-то голодают маленькие дети. Женщина в ней выражает свое искреннее возмущение.

Будущая мать восстает против такой несправедливости.

По этой причине она захаживает изредка на мероприятия политического кружка в их школе. А еще она постоянно ходит на занятия в группу народного танца. Дома о политическом кружке она ловко умалчивает, а вот группу народного танца всегда выставляет перед собой, как нежный голубок свою голубку.

Бригитта хочет одного — заполучить Хайнца. Сузи в первую очередь хочет поспорить о чем-нибудь, обсудить какие-нибудь важные проблемы. В голове у нее вертится куча разных слов и тем, долго не задерживаясь и находя выход в трескотне.

Как только Сузи открывает рот, она выпаливает новую порцию сведений о голодающих людях во всем мире. Бригитта отодвигает кувшинчик со сливками подальше, чтобы они, не дай Бог, не свернулись от таких ужасов. А еще Сузи любит готовить, ее этому учат в женской гимназии, чтобы в будущем, когда Сузи выйдет замуж, ее мужу и детям не пришлось голодать так, как многим другим, которых Сузи может перечислить. У Сузи в запасе масса самых разных слов и выражений, обозначающих голод и несправедливость. Бригитта видит несправедливость в одном: зачем Хайнц якшается с Сузи? Сузи видит несправедливость в том, что Хайнц сыт и доволен жизнью, в то время как многие голодают. И еще она говорит о том, как здорово танцевать народные танцы в кружке народного танца, и что здорово, по контрасту с танцами, что она, как всякий мыслящий человек, выражает озабоченность о страждущих в этом мире.

У Бригитты в запасе лишь одно слово: Хайнц. Есть у нее в запасе и еще одно слово: работа, но его она не произносит, поскольку к работе совершенно равнодушна. Она гордо заявляет, что никогда не голодала и голодать не будет, не то что другие. Правда, она этих людей не знает, но так им, должно быть, и надо, ведь вовсе нет нужды голодать, если ты прилежно трудишься. При этом Бригитта думает о Хайнце и о том, как он — а не она — будет прилежно трудиться.

Бригитта гордо заявляет, что ей всегда всего достаточно, а вот у Хайнца всего даже больше чем достаточно, даже на двоих хватит и еще останется. Иногда Бригитта бывает сыта всем этим по горло. Иногда ей все это уже под завязку. Но стоит ей в такие мгновения взглянуть на Хайнца, как ей снова всего недостает, и Хайнцу надо выйти на первый план, запустить свой мотор, совершить свою работу.

И чтобы потом все увидели плоды его труда.

Хайнц понимает толк в технике, потому он в ней и должен всего добиться. Сузи и Бригитта гордятся тем, каких новых успехов добивается техника каждый день. У Бригитты больше оснований гордиться, чем у Сузи, ведь Хайнц один из тех, кто без техники дня прожить не может и кто в ней хорошо разбирается. Хайнц и Бригитта станут торговать всякими разными электроприборами, и Хайнц при необходимости может их ремонтировать.

У Сузи больше оснований гордиться, чем у Бригитты, ведь она-то уж точно заведет у себя в доме кучу всяких электроприборов. И этому Хайнцу она укажет, что ремонтировать, если что-нибудь вдруг сломается.

Между гордостью Бригитты-специалиста и гордостью Сузи-владелицы — огромная разница. Бригитта ведь сама по себе не специалист, это Хайнц — специалист. И у него тоже есть своя гордость.

Хайнц гордится тем, что когда-нибудь у него под началом будут помощники, которые возьмут на себя всю черную работу. Хайнцу тогда останется только надзирать, как идут дела.

А Сузи тем временем по-прежнему жалеет людей, которые живут хуже, чем она.

А Бригитта тем временем по-прежнему не испытывает жалости ни к кому, ведь все ее внимание приковано к Хайнцу.

Сузи Хайнцем вовсе не интересуется. У Сузи явно все есть. Сузи жалеет Бригитту.