- О! я понимаю! Значит, пользуются их склонностями и приучают к делу?

- Ну да! в этом весь секрет. Вы сами увидите, что они повсюду заняты полезным трудом и необыкновенно довольны значимостью своих занятий.

- Боже! господин Агриколь, - робко заметила девушка, - если только сравнить эти теплые, чистые дортуары с грязными соломенными тюфяками на чердаках, где несчастные дети мерзнут, сбившись в одну кучу, как у нас в провинции!

- Да и в Париже не лучше, если не хуже!

- Как, должно быть, господин Гарди добр, великодушен и богат, если он в состоянии делать так много добра!

- А я сейчас очень вас удивлю, мадемуазель Анжель, так удивлю, что вы мне, пожалуй, и не поверите! - засмеялся Агриколь.

- Как это, господин Агриколь?

- Положим, что господин Гарди самый благородный и добрейший человек в мире! Он делает добро для добра, а не из расчета. Но представьте себе, что если бы он был самым жадным эгоистом... то и тогда добро, которое он для нас делает... дало бы ему все-таки громадную прибыль!

- Возможно ли это? Я верю, раз вы это говорите, но... если так выгодно делать добро, то отчего его делают так редко?

- А потому, что редко в одном лице соединяются три условия: знать, мочь и хотеть.

- Увы, да! Кто знает... те не могут!

- А кто может, те не знают или не хотят!

- Но отчего же добро, которое делает господин Гарди, приносит ему так много выгод?

- Сейчас я вам это объясню.

- Ах, как хорошо пахнет фруктами! - воскликнула Анжель.

- Это мы пришли к нашему фруктовому складу. Я готов об заклад побиться, что наши щебетуньи из дортуара найдутся и здесь... не затем, чтобы клевать плоды, а для того, чтобы работать!

Отворив дверь, они вошли в громадную кладовую, где хранились зимние фрукты, симметрично расположенные рядами на длинных полках. Несколько детей, семи-восьми лет, тепло и чисто одетых, пышущих здоровьем, перебирали под наблюдением женщины плоды, откидывая испортившиеся.

- Видите, - сказал Агриколь, - мы везде, где можно, применяем детский труд. Эти занятия доставляют детям развлечение, удовлетворяя потребности в движении и деятельности, свойственные их возрасту; нельзя и придумать лучшего времяпрепровождения для девочек и женщин.

- Как все разумно организовано!

- А если бы вы видели, как эти ребята на кухне стараются! Под присмотром одной или двух женщин они работают за десятерых служанок!

- Ведь в этом возрасте любят _играть в кухню_! Они, должно быть, в восторге.

- Да! Так же, под видом _игры в сад_, они работают в саду, поливают, полют, собирают овощи и фрукты, расчищают аллеи граблями и так далее. Словом, вся эта ватага детишек, которые обыкновенно лет до двенадцати ничего не делают, здесь приносит много пользы. Помимо трех часов школьных занятии, они с шести или семи лет заняты полезно и приятно целый день и, экономя руки взрослых, зарабатывают больше, чем стоит их содержание. А кроме того, знаете, мадемуазель Анжель, когда дети принимают участие в работе, то их чистое, целомудренное и нежное соседство смягчающим образом действует и на взрослых. Поневоле станешь осторожнее и в словах и в поступках. Самый грубый человек не может не уважать детства.

- Чем больше видишь, тем больше удивляешься, как здесь все рассчитано для счастья всех! - с восхищением воскликнула Анжель.

- И не без труда далось все это: сколько предрассудков надо было победить, какую вынести борьбу с рутиной! А вот и общая кухня, - прибавил кузнец, улыбаясь. - Не правда ли, она так велика, точно в казарме или громадном пансионе?

Действительно, кухня была громадная. Все кухонные принадлежности блестели чистотой. Благодаря замечательным достижениям науки, позволяющим осуществлять экономию (достижениям, всегда не доступным для бедных классов, больше всего нуждающихся в них, потому что осуществимы они лишь в больших масштабах), не только очаг, но и печи топились таким количеством топлива, которое составляло ровно половину расходов, затрачиваемых на отопление каждой семьей в отдельности; излишек тепла оказывался достаточным для того, чтобы с помощью прекрасно сделанного калорифера поддерживать одинаковую температуру во всех комнатах общежития. Дети под руководством двух хозяек выполняли на кухне различные работы. Забавно было видеть ту серьезность, с которой они относились к своим кулинарным обязанностям; то же было и в пекарне, где выпекали хлеб по исключительно низким ценам (мука покупалась оптом), замечательный домашний хлеб, здоровый и питательный, из смеси чистой пшеницы и ржи; он был гораздо лучше того белого и легковесного хлеба, качество которого часто зависит от добавления разных более или менее вредных примесей.

- Здравствуйте, госпожа Бертран, - весело поздоровался Агриколь с почтенной матроной, сосредоточенно наблюдавшей за медленным вращением нескольких вертелов, достойных быть на свадьбе Гамаша, - до того славно были они нагружены кусками говядины, баранины и телятины, начинавшими уже румяниться самым аппетитным образом. - Здравствуйте, я правил не нарушаю, в кухню не вхожу. Мне хотелось только показать ее мадемуазель, недавно сюда прибывшей, чтобы она могла полюбоваться.

- Любуйтесь, милые, любуйтесь! Нет, вы на детвору-то взгляните, какие умницы и как хорошо работают!

И, говоря это, матрона концом половника, служившего ей вместо скипетра, указала на малюток обоего пола, сидевших у стола и чинно занятых чисткой картофеля и зелени.

- Да что у нас сегодня Валтасаров пир, госпожа Бертран? - спросил, смеясь, Агриколь.

- Верно, верно, мой милый, пир, как всегда! Сегодня у нас будет овощной суп, жаркое с картофелем, салат, фрукты, сыр, а по случаю праздника матушка Дениза из бельевой печет еще сладкие пироги с вареньем. Теперь она уж в печку их посадила.

- Знаете, госпожа Бертран, мне, слушая вас, до смерти есть захотелось! - весело заметил Агриколь, а затем любезно прибавил: - Впрочем, нельзя не заметить, что так всегда, когда наступает ваша очередь готовить!

- Ну, ладно, ладно, насмешник эдакий! - засмеялась дежурная кухарка.

- Какая поразительная разница между здешним столом и недостаточной, нездоровой пищей рабочих у нас, на моей родине! - заметила Анжель, продолжая прогулку с Агриколем.