- Мне сообщили уже ваши сиделки, что сегодня ночью вы пытались подкупить их, - сказал Балейнье, возвращая себе обычное хладнокровие.

- Извините. Им я предложила то, что можно предложить несчастным созданиям, необразованным, бедным, которые должны исполнять свои тяжелые обязанности из нужды... Но что касается такого светского человека, как вы! Человека таких знаний! Человека столь обширного ума! Это совсем другое дело. Тут и цена иная. Всякая измена должна оплачиваться сообразно стоимости... Ваша гораздо дороже... Поэтому не основывайте отказа на скромности моего предложения сиделкам... Говорите же цену, не стесняйтесь!

- Сиделки говорили мне также об угрозах, - продолжал с прежним хладнокровием доктор. - Не вздумаете ли вы и меня припугнуть? Знаете, дорогое дитя, покончим-ка мы разом со всеми попытками подкупа и угроз... И обсудим настоящее положение вещей.

- Так мои угрозы ничего не стоят? - воскликнула мадемуазель де Кардовилль, не в силах более сдержать негодования. - Что же, вы думаете, что когда я выйду отсюда - ведь нельзя же меня держать здесь вечно, - я буду молчать о вашей низкой измене? А! Вы думаете, я не открою всем глаза на вашу бесчестную сделку с госпожой де Сен-Дизье?.. Вы думаете, я буду молчать о том ужасном обращении, какому я здесь подвергалась?.. Но пусть я помешана, а я все-таки знаю, что существуют законы: их именем я буду требовать должного возмездия... Вас покроют стыдом, позором, накажут за ваши деяния... и вас, и ваших сообщников. Считаю долгом признаться, что с этой минуты я употреблю все силы своего ума на борьбу с вами... на смертельную войну... на ненависть и мщение!..

- Позвольте мне прервать вас, дорогая мадемуазель Адриенна, - сказал доктор, все такой же ласковый и спокойный. - Для вашего выздоровления не может быть ничего вреднее подобных безумных надежд. Они будут поддерживать вашу возбужденность; значит, вам необходимо уяснить ваше положение, чтобы вы хорошенько поняли, что, во-первых, выйти вам отсюда невозможно, что, во-вторых, никакого сообщения с внешним миром вы иметь не будете, что, в-третьих, сюда допускаются только люди, в которых я совершенно уверен, что, в-четвертых, я вполне защищен от ваших угроз и мести. Закон на моей стороне, и все права за мною.

- Права?.. Право запереть меня здесь?

- Если бы на это не было веских причин, поверьте, этого не сделали бы.

- Так есть причины?

- К несчастью, очень многие.

- Мне, может быть, их откроют?

- Увы! Они действительно существуют, и мы будем вынуждены их обнародовать, если вы прибегнете к защите законов, как вы грозите. Мы напомнили бы, - к нашему чрезвычайному сожалению, уверяю вас, - о более чем странном образе жизни, какой вы вели: о вашей мании наряжать служанок в театральные костюмы; о ваших непомерных денежных тратах; об истории с индийским принцем, которому вы намеревались оказать царский прием; о вашем безумном решении жить в восемнадцать лет, как живут молодые холостяки, о том, как найден был в вашей спальне спрятанный мужчина... Наконец, был бы представлен протокол, добросовестно составленный тем, кому это дело было поручено, где записано все, что вы вчера высказали.

- То есть как это... вчера? - спросила Адриенна с гневным изумлением...

- Очень просто. Предвидя, что вы, может быть, не оцените наших забот о вашей особе, мы сделали все по закону. В соседней комнате сидел некий господин, который стенографировал дословно все ваши ответы... И знаете: если вы когда-нибудь в спокойном состоянии прочтете результаты этого допроса, - вы не будете больше удивляться решению, какое мы сочли необходимым принять...

- Продолжайте! - с презрением сказала Адриенна.

- Так вот, видите, дорогая мадемуазель Адриенна, раз все эти факты доказаны, известны, то мера, принятая вашими родными людьми, которые вас любят, вполне понятна и законна. Они были обязаны позаботиться об излечении этого умственного расстройства, проявлявшегося, правда, пока только в известного рода маниях, но в дальнейшем грозившего вам серьезной болезнью, если дать ему развиться... А между тем, по моему мнению, вас можно вполне излечить, если приняться за дело как следует... Лечить вас надо как морально, так и физически... Первое условие для этого - удаление вас из той сферы, где все поддерживало опасную возбужденность вашего ума. А здесь, при известном, здоровом и правильном образе жизни, при спокойствии и уединении, при моих усердных и, смею сказать, отеческих заботах, вы мало-помалу выздоровеете окончательно.

- Значит, - с горьким смехом произнесла Адриенна, - любовь к благородной независимости, великодушие, поклонение прекрасному, отвращение ко всему низкому и гнусному - все это болезни, от которых меня следует лечить?! Но я считаю себя неизлечимой, так как тетка уже очень давно пыталась меня заставить выздороветь и безуспешно.

- Может быть... Но попытаться все-таки необходимо. Итак, вы видите, что масса основательных причин заставила нас после совещания на семейном совете принять такое решение: это меня совершенно избавляет от всякой ответственности, какой вы мне грозите... Я хочу только доказать вам, что человек моих лет, моего положения никогда не решился бы действовать при подобных обстоятельствах наобум. Поймите же, наконец, что отсюда вы не выйдете до полного выздоровления, и мне бояться нечего: все сделано по закону... Ну, а теперь мы можем поговорить и о состоянии вашего здоровья; поверьте, что я с полным участием отношусь к вам...

- Если я и помешана, то все-таки нахожу, что вы говорите совершенно разумно!

- Вы помешаны!.. Избави Бог, дитя мое... этого нет еще... и надеюсь, что я не допущу вас до этого, но необходимо заняться вами заблаговременно... И скажу откровенно, это давно пора... было сделать. Вы смотрите на меня с таким удивлением... вы мне не верите... Но подумайте сами, зачем бы мне было это говорить? Неужели я потворствую ненависти вашей тетки? Какая же у меня цель? Что она может мне сделать? Поверьте, я о ней и сегодня думаю то же, что думал вчера. Вспомните, наконец, разве я не говорил вам и раньше того же?.. Разве я не говорил вам не раз об опасном возбуждении вашей фантазии... о ваших странных прихотях? Правда, я употребил хитрость, чтобы вас сюда привезти... Да, это так!.. Я с радостью ухватился за предлог, который вы сами мне дали... все это так, дорогое мое дитя... Но как же было иначе сделать?.. ведь добровольно бы вы сюда не пошли?.. Когда-нибудь да надо было найти предлог... ну, я и решил: ее собственная польза превыше всего... Делай, что должен делать... а там будь, что будет...