- Похоже, в ближайшее время мне только и придется, что иметь дело с масками, - проговорила она. - Включай диктофон, Пибоди.

Ева села на диван и тут же утонула в подушках. Сдержав готовое вырваться ругательство, она выбралась из этой мягкой трясины, устроилась на самом краю дивана и, едва удерживая равновесие, произнесла стандартную формулу:

- Знаете ли вы свои права и обязанности, мистер Стайлс?

- О да, вне всяких сомнений. - На лице актера вновь появилась приторная улыбка. - Если позволите, лейтенант, должен заметить, что вы произносите эти слова с большой властностью и даже с некоторым щегольством.

- Безмерно польщена. А теперь расскажите, пожалуйста, о том, какие отношения связывали вас с Ричардом Драко.

- Исключительно профессиональные. На протяжении многих лет мы с ним периодически работали вместе. В последний раз - в той самой пьесе, премьера которой с таким... гм... успехом состоялась вчера вечером.

"Вот черт! - подумала Ева. - А ведь ему нравится все происходящее. Он откровенно наслаждается этим!"

- А ваши личные отношения?

- Даже не знаю, существовали ли они в том смысле, который вы вкладываете в это выражение. Актеры часто... так сказать, тянутся друг к другу. - Стайлс сделал неопределенный жест рукой, и на его запястье игриво звякнул браслет с разноцветными камешками. - С угнетающей регулярностью мы женимся друг на друге, но эти браки недолговечны - так же, как и мимолетная дружба или скоротечные связи между партнерами по сцене.

- И все же вы знали его не один год, - заметила Ева.

- Вот именно, я знал его, но мы никогда не были друзьями. А говоря откровенно... - Стайлс снова сделал паузу. Глаза его блестели так же весело, как камушки на браслете, что абсолютно не вязалось с ситуацией. - Я презирал его. Ненавидел. Считал его самым омерзительным существом на Земле.

- Тому были причины?

- Тому было сколько угодно причин! - Стайлс подался вперед, словно собирался сообщить какую-то страшную тайну. - Он был жаден, эгоцентричен, груб, высокомерен. Впрочем, этот последний недостаток я мог бы ему простить, поскольку мы, люди, выступающие на подмостках, чтобы добиться успеха, не можем обойтись без определенной доли тщеславия. Однако у Ричарда была черная душа. Он был потребителем - человеком, который получает наслаждение, разбивая чужие сердца и отравляя души. Я нисколько не сожалею о том, что его лишили жизни. Мне лишь не нравится метод, который для этого избрали.

- Почему?

- Потому что пьеса - блестящая, а своей ролью я просто упивался. Теперь же, после этого инцидента, спектакль "положат на полку", а то и вовсе снимут, и это меня огорчает.

- Но возможно и другое: случившееся станет великолепной рекламой для спектакля. Это ведь пошло бы вам только на пользу?

- Если рассуждать подобным образом, то конечно.

- И когда спектакль снова пойдет, зрители будут валить на него толпами.

- Пожалуй.

- Следовательно, смерть Драко, случившаяся на глазах у тысяч людей, да еще столь драматично обставленная, вам только на руку?

- Умно! - промурлыкал Стайлс, изучая Еву уже более внимательным и серьезным взглядом. - Спектакль внутри спектакля - это всегда интересно. Блестящий ход мысли, лейтенант!

Ева почувствовала, что все это начинает ее раздражать.

- Насколько мне известно, вы имели доступ к бутафорскому ножу. И достаточно времени, чтобы подменить его на настоящий.

- В общем-то, да. Это мысль! - Артист несколько раз моргнул, словно переваривая новую для себя информацию. - Так значит, я - подозреваемый? Как интересно! Я-то видел себя исключительно в роли свидетеля. Что ж, действительно, у меня была такая возможность, но зато не было мотива.

- Только что вы заявили, что ненавидели Ричарда Драко.

- О, дорогой лейтенант, если бы я убивал всякого, кого ненавижу, сцена была бы завалена трупами! Кроме того, как бы велика ни была моя ненависть к Ричарду Драко, мое восхищение его талантом было еще больше. Он был великим артистом, и только по этой причине я согласился снова с ним работать. Возможно, мир избавился от ничтожнейшего человечишки, но зато театр потерял величайшего из своих сыновей.

- А вы избавились от одного из главных конкурентов по сцене, добавила Ева.

Брови Стайлса поднялись.

- Вот тут вы ошибаетесь. У нас с Ричардом совершенно разные амплуа. Я не могу припомнить случая, чтобы мы с ним когда-либо боролись за одну и ту же роль.

Ева кивнула, подумав, что проверить это будет несложно, и решила изменить тактику.

- Какие отношения связывают вас с Айрин Мансфилд?

- Она мой друг. Я восхищаюсь ею - и как женщиной, и как партнером. Он опустил глаза и покачал головой. - Наша профессия дается ей нелегко: она очень ранимая натура. Надеюсь, вы учтете это.

Стайлс снова поднял глаза на Еву. Теперь они потемнели, и в них плескался гнев.

- Кто-то чудовищным образом использовал ее, уверяю вас, лейтенант. Если бы я задумал отправить Ричарда Драко на тот свет, я бы сделал это таким образом, чтобы не бросать тень на своих товарищей. Вчера на сцене оказалось сразу две жертвы - Ричард Драко и Айрин Мансфилд, и мое сердце истекает кровью от жалости к ней.

* * *

- Мошенник! - бормотала Ева, пока лифт спускал их с пятого этажа в вестибюль. - Умный, скользкий, самодовольный... Из всех остальных актеров он - самый опытный и знает театр как свои пять пальцев.

- Если Стайлс действительно друг Айрин Мансфилд, разве стал бы он вкладывать в ее руки настоящий нож, чтобы она убила Драко? Да к тому же еще подкидывать бутафорский нож в ее гримерную.

- А почему бы и нет? Ведь это так театрально! - Ева вышла из подъезда, напоследок наградив швейцара сердитым взглядом. Сев в машину, она наморщила лоб и задумчиво побарабанила пальцами по рулевой колонке. - Как бы то ни было, тот, кто разработал этот план, хотел, чтобы мы нашли бутафорский нож и стали подозревать Мансфилд. В противном случае все это выглядит глупо, а тот, кто подстроил убийство, далеко не дурак. Я хочу знать имена статистов - кто из обделенных артистов, желающих блистать на сцене, выполнял в тот день техническую работу.

Машина отъехала от тротуара.

- Отправь запись беседы Фини, - велела Ева Пибоди, а сама по автомобильному телефону набрала номер морга. Трубку снял Морс, главный патологоанатом, обладатель роскошной шевелюры, всегда носивший в правом ухе несколько серебряных сережек.