– Которого завалили прямым попаданием из гаубицы, – подхватил Вася Крюков и, покосившись на Лизу, негромко добавил:

– Возможно, прямо в жопу. Очень много мяса…

– А еще есть легенда о Тиле Уленшпигеле, – внезапно прорезался молчаливый лейтенант Серега. – Но грустная.

– Вот, владеет обстановкой! – похвалил Вася. – Это че за конь? И почему – грустная?

– Это, видимо, фламандец.

– Оп-па! Это че за тейп? Первый раз слышу.

Психолог беззастенчиво хмыкнул, Петрушин корпоративно покраснел, переживая за коллегу, а Лиза с большой заинтересованностью посмотрела на Васю – как будто австралопитека живого увидела.

– Эмм… это, видимо, бельгиец. – Лейтенант невозмутимо почесал затылок. – Шарль де Костер – бельгиец, Фландрия у нас была изначально бельгийской, пока Филипп Красивый не приватизировал… А грустная, потому что этого Уленшпигеля инквизиторы поймали и долго пытали…

– Дрянь легенда, – посуровел Вася. – Нам такую не надо.

– Игривое у вас настроение, как я погляжу, – заметил Иванов. – Легенда такая: мы работаем по банде Абдулаева… Что такое, Константин?

Костя при упоминании об Абдулаеве болезненно поморщился. Не будем вдаваться в причины столь негативной реакции, вы в курсе.

– Может, кого-нибудь другого выберем? Их у нас навалом, только в официальном списке под сотню…

– Поздно, Константин. – Иванов сочувствующе покачал головой. – Извини, моя вина. С главным контрразведчиком общался, ляпнул первое, что в голову пришло… Теперь всем надо дуть в одну сторону, иначе разночтение получится. Легенда простенькая, а нам другой и не надо. Фамилия известная, фигура колоритная, сомнений ни у кого не возникнет. Так что, добры молодцы, слушайте список первоочередных задач…

Предосторожность оказалась не лишней. В тот же день, как будто сговорились, разные начальники под невинными предлогами зазвали к себе временно откомандированных подчиненных и вроде бы ненароком интересовались, чем это таким команда собирается развлечься в ближайшее время. Лейтенанту Сереге пришлось посетить полк связи, в расположении которого скромно заседали гэрэушные коллеги. Васю Крюкова пригласил начальник штаба, Глебыча – зам по тылу (Глебыч после этого вернулся очень пьяный), Костю – зам по личному составу. Лизу с Петрушиным никто приглашать не стал. Видимо, чекисты имели свою точку зрения на факт создания команды, а с грубым Петрушиным никто из «больших» не пожелал общаться.

Кроме того, Костю вызывал к себе военный прокурор, но это было в пределах нормы: после рокового обмена психолога с другом Васей прокурорские таскали к себе чуть ли не каждый день, а пару раз вызывали для «бесед» в УФСБ.

В целом такая нездоровая «пробивная» активность группировочного начальства Иванова не беспокоила. Люди желают знать, чем занимается странное временное формирование, и хотят быть уверены, что вреда от него не будет. Абдулаев, как и следовало ожидать, оказался хорошей легендой. Судя по отзывам опрошенных членов, внешне общее мнение выглядело так: а-а-а, Абдулаев! Понятно, понятно… Значит, все дураки, никак вычислить и ликвиднуть не могут, а эта сборная моментом покажет результат?! Ну-ну… Ну, пусть себе копаются помаленьку, лишь бы под ногами не путались…

Между тем упершиеся было поначалу члены довольно быстро втянулись в работу и принялись вовсю страдать шпиономанией. С обеда до глубокой ночи мотались по частям и подразделениям, разъезжали с колоннами и отдельными несанкционированными «лихачами», с кем-то там встречались, общались, различными способами добывали информацию. Как и следовало ожидать, общаться просто членам очень скоро надоело, и в ход пошла Лизина гарнитура: микрофоны, «маяки», радиозакладки и так далее.

Иванов, анализировавший собранную информацию, с интересом следил за членами, но радоваться пока не спешил. Нечему было радоваться. В основном мелкие пакости, на которые даже военная прокуратура сквозь пальцы смотрела, да ряд намеков на нечто более серьезное. Кроме намеков, пока – ничего. То ли Иванов прав, считая, что резидентная сеть – досужий вымысел резвого представителя, то ли резидент – мастер и виртуозно подбирает агентов…

…По прибытии из Моздока Иванова ожидал сюрприз. Знаете, наверное, как бывает в некоторых учреждениях: стоит начальству куда-нибудь отлучиться, как младшие чины тотчас же начинают проявлять инициативу и находят себе на пятую точку приключения.

В этом случае получилось примерно так же. Команда проводила старшего и отправилась по распорядку на боевое слаживание.

И сразу же, едва добрались до окраины Заводского района и замаскировали БРДМ для стоянки, напоролись на нехороших типов. Вернее сказать, Лиза их обнаружила, баловалась с тепловизором и засекла.

– Ребята! Какая славная погода! И вон в тех развалинах пять точечек ползают!

Ребята приняли к сведению и ломанулись проверять. Подкрались по всем правилам военного искусства, обнаружили, оценили обстановку…

В общем-то, ничего там особенного не было: два наших прапора привезли троим местным товарищам с десяток противотанковых мин и ящик тротиловых шашек. Прапора приехали на «ЗИЛе», а товарищи имели «УАЗ», «стволы» и вполне ратный вид.

Наши славные парни ничего другого не придумали, как тотчас же, «не отходя от кассы», начать операцию. Имелась надежда, что товарищи оценят преимущество невидимого врага и сдадутся без боя.

Товарищи оказались удивительно проворными, но обстановку оценили не правильно, схватились за «стволы» и пожелали умереть как солдаты. А прапоров взяли в плен.

Пленных допрашивал Петрушин, и был он немножко не в настроении из-за того, что не удалось взять «духов» живьем. В результате один из пленных умер от сердечного приступа, а второй сошел с ума. Наглухо, без перспективы к ремиссии. Так психолог определил. В ходе допроса ничего путного установить не удалось: прапора знали только троих свежепочивших и торговали лично с ними.

– Они так жалобно кричали, – задумчиво рассматривая ухоженные коготки, поведала Иванову законопослушная Лиза. – И плакали, как албанские дети. Я пожалела их и предложила пристрелить. Но Женя – бессердечный, черствый человек…