Первое сообщение Голицына заключалось в том, что ЦРУ, по его мнению, явно недооценивает масштабы наступления советской разведки, предпринятого против Запада. Он мог судить о размахе разведывательной деятельности по количеству западных секретных документов, проходивших через его руки, и по степени важности этих документов. Он готовился к побегу, стараясь запомнить максимум информации и собирая все намеки, указывающие на личность агентов, работающих на Советский Союз в западных странах, чтобы впоследствии помочь их разоблачению.

Работники ЦРУ торжествовали. Если Голицын сможет рассказать даже часть того, что обещает, значит, в руки ЦРУ попал один из самых ценных перебежчиков за всю историю шпионажа. Но когда после нескольких недель пребывания во Франкфурте Голицын был переброшен в Вашингтон, работавшие с ним сотрудники ЦРУ впервые ощутили то, что впоследствии превратилось в серьезнейшую проблему. Этот человек оказался неимоверно тяжел в общении.

Проблема имела два аспекта. Первый состоял в том, что Голицын утверждал: армия советских шпионов не только занимает множество важных постов на Западе, но и внедрилась в разведывательные службы большинства стран. Советские тайные агенты якобы проникли в самое сердце французской секретной службы, в СИС и в ЦРУ. Поэтому Голицын был крайне привередлив при выборе сотрудников ЦРУ, с которыми он соглашался вступать в контакт. Если у него возникали малейшие сомнения по поводу того или иного сотрудника, или ему казалось, что тот воспринимает его недостаточно серьезно, или чудилось, будто сотрудник недостаточно умен или занимает

[332]

невысокий пост, то Голицын замыкался в себе и отказывался от общения. В официальном отчете ЦРУ говорится, что Голицын является человеком, "с которым весьма сложно найти общий язык". В какой-то момент один из сотрудников выразился гораздо яснее: "Этот тип просто-напросто сукин сын"(4).

Но несмотря ни на что, в первое время Голицын выполнял свои обещания. Он рассказал, что КГБ имел настолько свободный доступ к французскому отделу НАТО, что мог через справочное подразделение заказывать необходимые документы, которые обычно поступали в Москву через несколько дней после соответствующего запроса. Разоблачения, сделанные Голицыным, привели к отставке двух руководителей разведки, бегству в США еще одного высокопоставленного сотрудника (боявшегося, что его ведомство контролировалось КГБ), смене советника президента де Голля по вопросам разведки(5) и в конечном итоге к осуждению в 1983 году на 10 лет канадца, бывшего сотрудника НАТО, профессора Хью Хэмблтона. Он был обвинен в передаче документов НАТО Комитету государственной безопасности.

Второй аспект проблемы, связанной с Голицыным, состоял в том, что он утверждал, будто его сообщения о советских агентах лишь небольшая часть той информации, которой он намеревался одарить Запад. Вторая часть, говорил Голицын, носит политический характер, и настолько важна, что может быть доложена им только президенту Соединенных Штатов. Он был так настойчив, что ЦРУ пришлось направить письмо президенту Кеннеди с просьбой принять перебежчика. Полученный на официальном бланке Белого дома ответ был подписан генералом Максуэллом Тейлором. Просьба о встрече вежливо отклонялась, и одновременно выражалась уверенность, что ЦРУ самостоятельно может успешно справиться с делом. Письмо из Белого дома было, естественно, показано Голицыну. (Тот, однако, трижды встречался с министром юстиции Робертом Кеннеди.)

Суть информации Голицына заключалась в том, что, по его мнению, Запад строил свои отношения с коммунистическим миром в последние 30 лет на совершенно неправильных основах. Это явилось следствием успеха постоянной и последовательной политики дезинформации, проводимой коммунистическими партиями и их разведывательными службами. Гипотеза Голицына в упрощенном виде выглядела следующим образом. Новая долгосрочная стратегия мирового коммунистического движения была разработана в Москве между 1957 и 1960 годами. В ее претворении в жизнь важная роль политического характера отводилась КГБ. Ему было поручено организовать

[333]

долгосрочную кампанию стратегической дезинформации. Главная цель этой кампании состояла в том, чтобы утвердить западные страны в той мысли, что коммунистический блок раздирается противоречиями, и проводить свою политику после того, как Запад в результате этой кампании самодовольно успокоится.

Таким образом, если согласиться с теорией Голицына, разрыв отношений Советского Союза с Югославией в 1948 году являлся ложным, точно так же как и разрыв с Албанией. Появление профсоюза "Солидарность", следовательно, не результат спонтанного процесса, а тщательно продуманный шаг, направленный на укрепление коммунизма в Польше. Диссидентское движение в России оказывалось, если верить Голицыну, организованным КГБ, а такой видный диссидент, как Андрей Сахаров, превращался в верного слугу режима. И самое главное - ссора Советского Союза с Китаем являлась простой уловкой, риторическим прикрытием, фасадом, за которым обе страны по-прежнему едины и совместно работают для дела коммунизма. Совершенно ясно, что принятие тезиса Голицына означало полный пересмотр всех процессов, происходящих в коммунистическом мире(6).

Даже самые ярые антикоммунисты оказались неспособными воспринять подобный сценарий. Относиться к нему серьезно мешала и манера, в которой Голицын излагал свои идеи. Гарри Розицки, работавший на высоком посту в ЦРУ. в отделе, занимающемся делами советского блока, вспоминает: "Я трудился в Индии, когда Голицын перебежал на Запад, но позже мне пришлось с ним встретиться. Это был человек, постоянно находившийся в страшном нервном напряжении, настолько убежденный в важности своей миссии, что уже не оставалось места ни для политического диалога с ним, ни для совместного анализа информации, ни даже для рассмотрения каких-то новых факторов, важных для дела. Это был "белый рыцарь", на плечи которого возложена великая миссия. Он явился на Запад, чтобы открыть ему глаза на происходящее, ибо чувствовал, что истина известна лишь одному человеку, а именно ему, Голицыну. Его манеру держаться можно выразить одной фразой: "Ну вы там, слушайте, что вам говорят". Он представлял себя миссионером или даже, может быть, пророком, который явился предупредить нас, обитателей западного мира - несчастных, не способных к анализу простаков, о том, что мы абсолютно не понимаем дьявольских замыслов КГБ. У Голицына был совершенно параноидальный подход к истории"(7).